Дзен
ВК
еженедельной рассылке
Телеге.
На сцене Мариинского театра пройдет показ одноактных балетов "Шопениана", "Видение розы", "Лебедь", "Карнавал".
Шопениана
«В 1906 году, готовя постановку первого варианта "Шопенианы", исполнявшейся под оркестрованную Глазуновым музыку Шопена, я подготовил для Павловой и своего товарища по балетной школе Обухова вальс cis-moll, специально по нашей просьбе оркестрованный Глазуновым в дополнение к сюите.
Сильфида – крылатая надежда – влетает в освещенный лунным светом романтический сад. Ее преследует юноша. Это был танец в стиле Тальони, в стиле того давно забытого времени, когда в балетном искусстве господствовала поэзия, когда танцовщица поднималась на пуанты не для того, чтобы продемонстрировать стальной носок, а для того, чтобы, едва касаясь земли, создать своим танцем впечатление легкости, чего-то неземного, фантастического. В этом танце не было ни одного пируэта, ни одного трюка. Но как поэтичен, как прелестен и увлекателен был этот дуэт в воздухе! Публика была очарована, и я вместе с ней. Павлова произвела на меня такое сильное впечатление, что я задумался над тем, не поставить ли целый балет в том же стиле. И вот ко дню следующего бенефиса я подготовил для Павловой балет "Сильфиды". Если бы она так чудесно, так восхитительно не исполнила тогда вальс Шопена, я бы никогда не создал этого балета».
М. Фокин. Фрагменты из статьи «Воспоминания балетмейстера»
Видение розы
В нем («Видении розы») не было танца для показа техники... Танец все время выразителен. <...> С закрытыми глазами ищет Девушка, призывая, свое Видение. Spectre ни в одном движении не похож на обычного танцовщика, исполняющего для удовольствия публики свои вариации. Это – дух. Это – мечта. Это аромат розы, ласка ее нежных лепестков, многое еще, для чего не найти определяющих слов, но это ни в коем случае не «кавалер», не «партнер балерины». Техника рук в этом балете совершенно отличная от крепких правильных рук старого балета. Руки живут, говорят, поют, а не исполняют «позиции».
М. Фокин. Фрагмент из книги «Против течения»
Лебедь
...Нашей совместной (с Анной Павловой) работой был «Умирающий лебедь». <...> Для постановки танца потребовалось всего несколько минут. Это была почти импровизация. Я танцевал перед ней, она – тут же, позади меня. (...) До этой постановки меня обвиняли в том, что я увлекался танцами «босоножек» и вообще отрицательно относился к танцу на пуантах. «Умирающий лебедь» был моим ответом на эту критику. Этот танец стал символом нового русского балета. Это было сочетание совершенной техники с выразительностью. Это было как бы доказательством того, что танец может и должен не только радовать глаз, он должен проникать в душу.
Михаил Фокин. Фрагменты из статьи «Воспоминания балетмейстера»
Карнавал
Поставленный в 1910 году для благотворительного вечера «Карнавал» хореографа Михаила Фокина и художника Льва Бакста вошел в историю балета как прелестная стилизация комедии дель арте на музыку Шумана. На создание спектакля Фокина вдохновило знакомство с жизненными перипетиями композитора, нашедшими отклик в пьесах фортепианного цикла «Карнавал». Двойственность души Шумана отразилась в образах пылкого Флорестана и сентиментального Эсебиуса, красавица Эстрелла напоминала об увлечении композитора Эрнестиной фон Фрикен, кокетливая Кьярина воплощала любовь к будущей жене Кларе Вик. В шумановских пьесах нашлось место и так близким Фокину идеям борьбы с филистерами, сторонниками старых традиций искусства. «Из всего этого, из указанных в нотах названий "Арлекин", "Коломбина", "Панталон", "Пьеро", "Бабочка" мне сразу представилась картина балета, – вспоминал хореограф. – Это ряд отдельных характеристик, связанных между собой постоянным появлением неудачника Пьеро, смешного Панталона и всегда выходящего победителем из всех своих проказ и затей Арлекина. Небольшой сюжет вокруг любви Арлекина к Коломбине, неудачи Пьеро и Панталона – все это было буквально сымпровизировано на репетициях. Балет был поставлен в три репетиции...». Свидетель первых представлений спектакля характеризовал найденную гармонию персонажей такими словами: «Шутка, озорство, в сочетании с атлетической силой Арлекина усмирены в нежности» его партнерши Коломбины. В серии очаровательных сценок прелесть зависела от маленьких, неуловимых, быстрых жестов, лукавых улыбок, кокетливых перебегов и «стильного жеманства, передающего эпоху». Исполнителям этого балета не приходилось блистать техникой в сложных пассажах танца, главной задачей артистов было создание атмосферы непринужденной игры и легкомыслия. В «Карнавале» в свое время выступали замечательные танцовщики: Тамара Карсавина, Лидия Лопухова, Леонид Леонтьев, Вацлав Нижинский. А роль Пьеро на премьере сыграл начинающий режиссер Всеволод Мейерхольд. После успеха спектакля на премьере Сергей Дягилев включил его в программу «Русских сезонов», в 1911 году «Карнавал» был поставлен в Мариинском театре, а затем Фокин переносил его на сцены театров Стокгольма, Копенгагена, Буэнос-Айреса, Нью-Йорка и многочисленных частных антреприз. В России после долгих лет забвения в 1962 году фокинскую стилизацию вернул в репертуар Константин Сергеев. А в 2008-ом спектакль обрел новую жизнь и сегодня радует зрителя в реконструированной по записям Фокина версии Сергея Вихарева.
Ольга Макарова
