Bill Saxton – человек-поезд

Добро пожаловать в Bill’s Place! Место, которое расположено прямо в центре Гарлема, оно становится современным приютом для старого джаза. Здесь до сих пор царит атмосфера 1920-х годов, когда принятие сухого закона приводит к расцвету незаконной торговли алкоголем и джазовым полуподвальным притонам. Будучи подростком, Билли Холлидей здесь начинает свою певческую карьеру, а Фэтс Уоллер и Уильям Лайон Смит регулярно устраивают фортепианные сессии, наслаждаясь скверным джином.

Билл Сакстон (Bill Saxton), называемый в Гарлеме королем джаза, родился в Гарлемском Госпитале и вырос всего в нескольких кварталах от Седьмой авеню – между 147 и 146 улицами. Когда Билл только начинал свою музыкальную деятельность, он уехал из Нью-Йорка для того, чтобы учиться. Он окончил Консерваторию в Бостоне и с тех пор играет, не переставая. Кларк Терри и Фрэнк Фостер были его наставниками, а затем и друзьями на всем протяжении карьеры. Открыв свое «место» прямо в центре Гарлема, Билл решает создать именно тот клуб, где играют настоящий джаз и только джаз.

16 апреля «место» Билла на вечер покидает свое знакомое нью-йоркское пристанище и перемещается в знаменитый джазовый клуб JFC. Петербуржцы – благодарная публика, и джаз они ценят по-настоящему. Ведь недаром Петербург считается российской столицей джаза. Но то, что зрители слышат в этот вечер, не может сравнится ни с чем, слышанным ими раньше. Это бибоп. И не просто бибоп, как ускоренный вариант традиционного джаза. Бибоп из фильмов типа «Птица», «Около полуночи» или «Вопль». Бибоп, который звучит в американских полуподвалах 1960-х, когда только начинает играть знаменитый Чарли «Птаха» Паркер. Слышать подобное могли только те, кто бывал именно в таких местах. Дело в том, что в современном Нью-Йорке найти бибоп сегодня тоже не так уж просто. В клубах Гринвич Вилладжа звучит современный кул джаз, а в пафосных залах Карнеги Холла можно найти классику времен Луи Армстронга. Чтобы найти настоящий бибоп, нужно пробираться. Пробираться черными улицами Гарлема, рыночными прилавками, странными магазинами, встречая пугающие взгляды по-настоящему чужих вам людей и находясь лицом к лицу с опасностью, которую до сих пор представляет из себя Гарлем. И вот вы заходите в задрипанное кафе-столовую, где бабуся преклонного возраста улыбается и наливает вам сангрию. Вот вы садитесь за липкие столы и ждете. Тут-то и начинается.

Билл Сакстон и трио Алексея Черемизова играют в своей уникальной импровизационной манере. Каждая пьеса длится по десять-пятнадцать минут, и, начиная со всем известных тем, типа «Summertime», «Take five», «Body and soul» или «Favourite things», музыканты внезапно уходят в импровизации в совершенно другой ритм, и вы слышите уже какую-то незнакомую мелодию. Потом наступает время для каждого инструмента: контрабас, ударные и пиано поочередно доминируют, а затем снова начинает вести саксофон, а потом и кларнет Билла. Немного поблуждав, ребята снова возвращаются к известной мелодии, будто никуда и не уходили. В этом вся сила такой музыки - ты точно знаешь, что они сейчас сыграют твою любимую тему, но играют они так, что волосы начинают шевелиться.

Билл в перерывах между своими партиями выходит к публике и непринужденно общается, а потом вновь оказывается на сцене и продолжает играть. Легко и непринужденно. Именно так играет настоящий метр. Потом он рассказывает о том, как впечатлен петербургской архитектурой и о том, что следующим городом у него на пути будет Екатеринбург. После чего опять играет, как бог. Как он все это успевает? Очень просто. У Билла музыка пульсирует в венах, проходит сквозь все существо перед тем, как выйти наружу. Играть для него все равно, что дышать.

Юлия Мохнаткина