Отзывы о Сосновка

"Птицы СПб и России" от Георгия Енушевского Чижик-пыжик

"Общество охраны памятников. ВООПИК СПб" Вчера на территории Шуваловского парка прошел субботник, организованный Санкт-Петербургским городским отделением ВООПИК совместно с Общественным Советом по сохранению Шуваловского парка. Волонтеры всех возрастов убрали территорию от бытового мусора, а организаторы, в знак благодарности, накормили всех вкусным обедом и провели экскурсию по трехвековому парку. Ежегодные субботники — отличный повод напомнить петербуржцам о важности реставрации Шуваловского парка и возвращения ему исторического облика. В концепции реставрации - восстановление горы Парнас с террасами, восстановление парковых павильонов и гидросооружений, очистка прудов и укрепление дорожек.

"Маяковка. Центр искусства и музыки" «Вечер хоровой музыки» В программе концерта произведения Д. Бортнянского, П. Чайковского, М. Дунаевского, Г. Гладкова, Э. Жене, Э. Уэббера и других композиторов. Исполнители — камерный хор «Глория». Руководитель — Татьяна Антонова. Концерт проводится в рамках клуба «Хоровая музыка». Концерт состоится 24 мая с 20:15 до 21:30 в Ротонде. Вход бесплатный по регистрации https://vk.cc/cwcIbQ 12+

Без названия... Фото из сети

Без названия... Фото из сети

Блокадный Ленинград Иван Павлович Дмитриев Ночь наступила и люди уснули, И вдруг разорвался снаряд, Потом полетели и бомбы, и пули На доблестный наш Ленинград. Над городом Юнкерсы в небе летели, Неся с собой смерть для людей, Но тут же из парка Сосновка взлетела Вся стая стальных лебедей. И в небе над городом пули свистели, Смертельный шёл в воздухе бой, И Юнкерсы вниз, загораясь, летели, Оставив лишь дым за собой. Таких эпизодов немало бывало, Пока там блокада была, И много там лётчиков наших не стало, Война очень жуткая шла. Лучшие асы геройски погибли В самые трудные дни, В парке Сосновка сейчас их могилы, Покоятся вместе они. И к ним горожане идут вереницей, Чтоб почесть погибшим отдать И низко героям могли поклониться, Им доброе слово сказать. Красуется памятник лётчикам павшим. Убил их фашистский злодей, И память о них никогда не погаснет В сердцах благодарных людей. 2015 Солнечная Бора: Спасибо большое Вам за такой стих! Моя тётя всю блокаду находилась в городе, а отец защищал его с моря. Вечная память всем блокадникам! Светлой Вам лирики, вдохновения, радости в жизни и творчестве! С уважением и признательностью. Игорь Ладич: Вечная Память И низкий поклон Всем сыновьям русской земли Что Победу нам принесли..... Спасибо ! Юрий Рочев : Сколько людей погибло защищая Ленинград.Битва была жестокая и ведь выстояли,правда ценой многих и многих жизней патриотов нашей многострадальной Родины.Спасибо Иван Павлович за память и посвящение героям Ленинградской битвы.С уважением и наилучшими пожеланиями в жизни и творчестве,Юрий Третья песня о парке Сосновка Иван Павлович Дмитриев Я парку Сосновка уже посвящаю Не первую песню из песен своих, Его я опять и опять прославляю, Чтоб голос о нём никогда не утих. О нём не писать ничего не возможно, Для отдыха нужен он прежде всего, В него устремляются все, кому можно Пойти, погулять по аллеям его. И мы ежедневно его посещаем С коляской, в которой наш Ванечка спит, Спокойствие Ванечки мы опекаем, А парк в это время листвой шевелит. Мы с Машенькой дальше по парку шагаем, До детской площадки доходим порой, А там наша Машенька в игры играет С такой же подобною ей детворой. А в парке там есть и для танцев площадка, И есть где, кто хочет, сыграть в волейбол, И есть там площадка, где делать зарядку, И есть поле там, где играют в футбол. Там много скамеек для нашего отдыха, Беличьи домики тоже там есть, Всего для людей столько сделано доброго, Что невозможно нам всё перечесть. В парке в войну самолёты стояли, Их прикрывали деревья листвой, Лётчики асы на них вылетали И сразу вели с Мессершмиттами бой. Памятник видим мы павшим героям, Кто защищал наш родной Ленинград, Они отражали противника боем И удостоены высших наград. Славим мы парк, что прославлен отвагою, Славим людей, кто за парком следит, Пусть от него веет доброю славою, Пусть он листвою всегда шелестит. 2015

Загадки для детей Иван Павлович Дмитриев Живёт с курами в сарае, С ними мирно проживает, Каждой курице он друг, Называется … Тот зверёк всё лето серый, А зимой всегда он белый, Очень шустрый этот мальчик, Называется он … Летом в поле он стрекочет, Будто что-то сказать хочет, Но не знает он словечек, Это маленький … Для неё обман стал модным, Обхитрит кого угодно, Не змея она, не птица, Это хитрая … На воде проводят дни, Громко квакают они, Пищей служат даже мушки, Называются … Лапу любит он сосать, Может зиму он проспать, Любит громко он реветь, А зовут его … Хищник он, опасный очень, Сесть он может, между прочим, Жертв немало проглотил, Это злобный … Молочко она даёт, Дети кушают весь год, Чтобы были все здоровы, Называется … Целый дом он охраняет, На воров он громко лает, Не просунут воры нос, Называется он … Он мурлычет и ласкает, Для нас это означает, Что по-своему поёт, Называется он … С очень маленькой головкой, Собирает листья ловко, Весь в иголках он на коже, Это есть колючий … 2022

Стихотворение «Парк Сосновка» Ивана Павловича Дмитриева: Петербург — город наш замечательный, Много парков находится тут, Среди них один парк привлекательный, Что Сосновкой в народе зовут. Когда выглянет солнышко ясное, В парк идёт просто валом народ, Там места очень, очень прекрасные, Он всем людям даёт кислород. И всегда нас встречает прохладою, Машет нам он зелёной листвой, Словно хочет позвать к себе каждого, Предложить воздух свеженький свой. А зимой снегом весь покрывается, Образуется белая гладь, И на лыжах там люди катаются, И приходят с детьми погулять. А весной почки все распускаются, Появляются листики в них, И от спячки весь лес просыпается. Вот подул ветерок и утих. Он встречает своею прохладою, Представляет услуги свои, Там на веточках белочки радуют, Нежно, нежно поют соловьи. Шлёт энергию он бесконечную И не просит от нас ничего, И за это, за доброе вечное, Песней я прославляю его. 2015

Роман Королев, 18 МАРТA 2024 ГОДА ИНТЕРВЬЮ ЭКСКЛЮЗИВ Геннадий Севостьянов: МОТОСПОРТ НУЖНО ПОПУЛЯРИЗИРОВАТЬ В ПЕТЕРБУРГЕ. /Директор «Мототрека» – об особенностях этого вида спорта, тренировках и крупных соревнованиях/ Совсем немного людей знают, что в нашем городе находится уникальная гоночная трасса – «Мототрек» ДОСААФ Петербурга. Об особенностях мотоспорта, тренировках и крупных соревнованиях «Петербургскому дневнику» рассказал директор «Мототрека», руководитель и старший тренер команды ДОСААФ, мастер спорта международного класса по мотоциклетному спорту, многократный чемпион России, призер чемпионатов Европы, участник чемпионата мира Геннадий Севостьянов. – Расскажите подробнее о трассе? – Во-первых, наша трасса лицензирована Федерацией мотоциклетного спорта России. Для зрителей и учеников большой ее плюс, безусловно, в том, что она очень удачно расположена – это практически центр города. Кроме того, она оснащена системой стационарного орошения для устранения пыли. Это очень важный технический пункт, потому что пыль приводит к трагическим случаям – видимость низкая, спортсмен падает с мотоцикла, и это может, к сожалению, привести к гибели. Система орошения представляет собой несколько источников полива, к которым подведена вода из специальной емкости объемом 50 тонн. Вода нейтрализует пыль, в итоге у спортсменов идеальный обзор. Таких трасс в России всего пять. – Как обстоит ситуация с крупными спортивными соревнованиями на трассе? – Сейчас мы только набираем обороты, так как в работе объекта был долгий перерыв из-за реорганизации. Тем не менее в 2021 году здесь провели пятый этап чемпионата России по суперкроссу. От обычного мотокросса он отличается большим количеством прыжков. Это было очень значимое спортивное событие для города. Кроме того, 23 февраля провели автогонки на выживание – очень зрелищное мероприятие. В них участвуют автомобили разных классов, оснащенные специальным каркасом и большими спортивными шипами. От обычных гонок их отличает то, что на поворотах допустим контакт. Прямое столкновение запрещено, но толкаться можно. А осенью, 15 сентября, снова проводим чемпионат России. Планируем очень серьезное мероприятие – будет мотофристайл, зона фуд-корта, диджеев, детская площадка. Пригласим самых сильных спортсменов. – Как организовано обучение мотоциклетному спорту? – Занятия проводятся на коммерческой основе. Мы выдаем полную экипировку, мотоцикл, предоставляем опытного инструктора. Занятия длятся час, возрастной диапазон для обучения – с 3 лет и без верхних ограничений. Часто родители занимаются вместе с детьми. Если ребенок увлекается, ему покупают мотоцикл, и он идет уже в спорт. Сейчас учеников немного, так как не сезон. К лету ожидается больше. – С какими проблемами сталкивается мотоспорт в России? – В целом сейчас, безусловно, заметен подъем. Дисциплина развивается, приходят спонсоры, в том числе очень крупные. Чемпионат России проходит в множестве городов. А проблемы, как всегда, финансовые. В России мотоспорт держится либо на спонсорах, либо на участии родителей, если речь идет о детях и молодежи. Но родительский энтузиазм не бесконечен. Тем более если у ребенка обнаруживается потенциал и он начинает быстро расти. Вместе с этим растут и расходы, так как при более интенсивных тренировках экипировка изнашивается быстрее. В итоге деньги заканчиваются – заканчивается и спортсмен. Что же касается спонсорства, люди в России готовы вкладывать в спорт, но почти все хотят быстрых дивидендов. А это, к сожалению, обеспечить почти невозможно. У нас пытались ввести налоговые льготы для инвестирующих в спорт. В Европе отлично сработало, но у нас, к сожалению, не прижилось. – Какие планы на развитие мототрека? – В идеале я хочу сделать здесь многофункциональный спортивный центр. Не ограничиваться мотокроссом, а проводить автогонки, забеги, развивать лыжный спорт. Объект очень перспективный, необходимо это использовать. Медленно, но к этой цели мы идем, над этим работает вся команда ДОСААФ. Улучшаем условия, наводим порядок, развиваем объект. Кроме того, с помощью имеющихся возможностей очень хочется максимально популяризировать мотоспорт. Многие относятся к мотоциклу несерьезно, думают, нажал газ и поехал. На самом деле мотоспорт требует очень серьезных как физических, так и ментальных усилий. Во время гонки работают все группы мышц, плюс необходимо очень быстро соображать, принимать мгновенные как тактические, так и стратегические решения. Также гонки проходят и в мороз, и в жару – нужна огромная выносливость. Было бы здорово, если люди узнают об этом больше. – Что посоветуете желающим заняться мотоспортом, приобщить к нему детей? – Самое главное, конечно, всегда помнить о технике безопасности. С пониманием ее важности, как мне кажется, сейчас серьезные проблемы. Родители покупают детям мотоциклы, дают шлем и отпускают кататься. Этого делать категорически не стоит. Нужно сначала научить ездить, дать понимание, что мотоцикл – средство передвижения повышенной опасности. К сожалению, такого верного отношения к питбайкам – маленьким мотоциклам сейчас нечасто встретишь. Чтобы это увлечение не закончилось слезами родителей, им нужно включать голову. https://spbdnevnik.ru/news/2024-03-18/gennadiy-sevastyanov-motosport-nuzhno-populyarizirovat-v-peterburge

ТАМ, ГДЕ ТРЕЩАТ МОТОЦИКЛЫ. Александр Гиневский Прямо над дорогой высоко-высоко висел длинный красный флаг. На нём было написано белыми буквами: «СТАРТ». А под этими буквами сидели кожаные мотогонщиками. На своих мотоциклах. Мне хорошо было видно. Мы с папой и много болельщиков стояли на обочине, у самых канатов. Было очень тихо. Я переступил с одной ноги на другую и услышал, как у меня под ногами заскрипел песок. Вдруг судья махнул флажком. Мотоциклы заревели и рванулись. У некоторых передние колёса так подпрыгнули вверх, будто мотоциклы встали на дыбы, чтобы сбросить всадников. Будто это не мотоциклы, а дикие лошади. И не успел я опомниться, как ни одного мотогонщика не осталось – все умчались. Осталась только туча синего дыма. Многие болельщики бросились в сторону. Я тоже бросился, но папа схватил меня за руку. – Стой здесь! Гонщики идут по замкнутому кругу. Отсюда, – папа показал рукой в сторону поворота, – мы увидим, как они будут проходить вираж. Рядом с нами спорили болельщики. – Что там не говорите, а Гаврилкин придёт первым! – сказал один. – Кто?! Гаврилкин?! Да ваш Гаврилкин со старта ушёл четвёртым, а Севастьянов – первым! – ответил ему дядька в плаще. – Гаврилкину давно пора пересесть на трёхколёсный велосипед – делать ему уже нечего на кольцевых гонках! – сказал парень в кожаной кепке. В руках у него была газета трубочкой, и он всё ею размахивал. – Не говорите глупостей! Кто же по-вашему может обойти Гаврилкина или, скажем, Севастьянова?! У них – опыт! – Да хотя бы Егоров! – Ну, насмешили! Ну, расхохотали!.. Парень в кепке так размахался газетой, что сбил шляпу с дядьки в плаще. Шляпа упала и покатилась по земле. Все стали громко смеяться: – Шляпа улетела! – Эй, шляпа, лови шляпу! – Умную голову пошла искать! Но тут дядька, который кричал, что победит Гаврилкин, показал пальцем на небо и гаркнул: – Тихо, братва!.. Идут. Мы все бросились к дороге. Где-то далеко-далеко что-то пищало, как комар. Скоро из писка получился тихий вой, а потом – громкий треск. С этим треском мотоцикл промигнул мимо меня. Я видел, как мотогонщик лежал прямо на бензиновом баке мотоцикла. На голове у мотогонщика был синий шлем. Этот шлем прятался за прозрачный обтекатель. Мотогонщик смотрел вперёд. Из-за очков глаза у него были большие, как у стрекозы. На повороте мотогонщик стал валиться набок. У меня даже дух захватило – ведь он разобьётся! Но мотогонщик не упал. И я так вздохнул, будто это я сам чуть-чуть не разбился. Вдруг закричали: – Севастьянов! – Ура!.. Севастьянов! – Страсти накаляются, - сказал папа. Уже много кругов прошли гонщики. Несколько раз Севастьянова обгоняли другие, но он всё равно оказывался впереди. И вот судья показал Севастьянову флаг с чёрными шашечками – значит, ему оставалось пройти последний круг. Мотогонщик увидел флаг, кивнул головой – и как даст газу. – Отчаянная голова этот Севастьянов! – улыбнулся папа. – Он чемпионом будет, - сказал я. – Молчи, знаток... Ещё посмотрим... Остальные тоже настоящие спортсмены – будут бороться до конца. – А Севастьянов что?! Не борется, да?! И вот Севастьянов победил. И стал чемпионом. Он только съехал с дороги, как его обступили болельщики. Откуда-то появились большие букеты цветов, а мой папа куда-то подевался. И я сначала из-за этого разволновался, а потом стал думать про чемпионов. Оказывается, им тоже дарят цветы, а не только мамам. Севастьянов, весь пыльный, прижимал к себе эти цветы и улыбался, но не очень весело. Наверно, потому, что он очень устал. Только всё равно было видно, что он рад. А болельщики стали его подбрасывать вверх вместе с мотоциклом. Я тоже хотел подбросить чемпиона, но кругом столько народу, что мне никак было не пробраться. Даже не дотронуться до чемпионского мотоцикла. А мне так хотелось! Один цветок из букета упал на землю. Я поднял, потому что в этой толпучке его бы только раздавили. Это был тюльпан на длинной ножке. Малиновый и чуть-чуть синеватый – с синими жилками на толстых лепестках. Один лепесток у тюльпана был сломан, и внутри цветка виднелось жёлтое донышко. Мне тоже захотелось подарить букет, но у меня был только один тюльпан. «Ну и что, что один?..» - подумал я и снова стал пролезать в толпу. Какой-то дядька схватил меня за плечо. – Ты чего тут шастаешь? Я хотел сказать, а он: – Брысь отсюда! Пока не отвёл куда следует... Я отошёл в сторонку и стал думать, как мне лучше пробраться. И тут я увидел другого мотогонщика. Он сидел боком на своём мотоцикле. Совсем один. И никто к нему не подходил. Он смотрел в землю и о чём-то думал. Мне даже показалось, что он вот так вот заснул от усталости. Я подошёл к нему и нагнулся, чтобы увидеть спит он или нет. Нагнулся, смотрю: мотогонщик совсем не спит. У него из глаза выкатилась круглая слезинка. Она покатилась по пыльной щеке, и на щеке осталась белая бороздка. – Ну... что, воробей? – сказал мотогонщик. Он посмотрел на меня, и у него так скривились губы, будто он хотел улыбнуться, а у него не получилось. Я сразу догадался, что он не чемпион, что его обогнали. Он, может, оттого и плачет. Потому что он, наверно, не просто ехал, а мчался, чтобы победить. – Да вы... вы... не плачьте, – говорю ему. – Это я, брат, так... соринка в глаз попала... – мотогонщик потёр кулаком щеку. От этого щека стала совсем грязной. – Конечно, – говорю, – если вы без очков мчались. А надо в очках. Чтобы соринки не попадали. Мотогонщик улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. И губы даже не скривились. Тут я обрадовался: – А чемпионом вы ещё будете! Ещё каким! Ведь вы же мастер спорта! – Мастер-то мастер... Только прошли мои чемпионства – пора сходить с трассы... – Он снял шлем, и я увидел, что у него на голове совсем нет волос – одна красная кожа. – Видал, воробей, старого лысого гонщика?.. – Мотогонщик улыбнулся, а глаза его были грустные-грустные. Я совсем растерялся. Я прямо не знал что сказать. – Вот, – говорю, – это вам... Это цветок, – говорю, – тюльпан... И ничего, что у него один лепесток сломан, всё равно он живой... Старый мотогонщик встал, подхватил меня и подбросил вместе с тюльпаном. Он держал меня высоко – на вытянутых руках. И смотрел мне в глаза. – Ну, воробышек... – сказал он. А я и говорю: – И вовсе вы не старый! У вас силищи – вон сколько! А старые с палочками ходят и всё ворчат. И всё говорят, что раньше всё лучше было, а теперь – всё хуже. И всё жалуются. – Ну, воробей!.. – засмеялся мотогонщик. – Звать-то тебя как? – Вовка. – Вовка? Ты здесь один? – Нет. Я с папой. – Батька-то небось тебя ищет. – Мы с ним договорились: если потеряемся, то найдёмся, где на флаге написано: «СТАРТ». – Раз так, – мотогонщик опустил меня на землю, взял за руку, – пошли. Поздравим Севастьянова. – А чего его поздравлять?! Ему вон сколько цветов надавали. Значит, по-твоему, не стоит?.. – Ну да! – А вот Севастьянов, когда побеждал я, всегда приходил меня поздравить... – Правда?! А я и не знал! Тогда конечно! Чего тут думать! Болельщики расступились. Потому что Севастьянов увидел нас. Потому что он замахал руками и радостно закричал: – Гаврилкин! Паша!.. Мы подошли. Старый мотогонщик протянул руку Севастьянову, что-то стал говорить ему, а потом нагнулся и сказал мне шёпотом: – Пожми руку чемпиону. Он победил в честной борьбе. Рука у Севастьянова оказалась большой и твёрдой. Такой же большой и твёрдой, как у старого мотогонщика. https://ginevsky.ru/knigi/tam-gde-treshat-motocykly/tam-gde-treschat-motocykly.htm

В СОСНОВКУ ПО СЕРЬЁЗНОМУ ДЕЛУ. Александр Гиневский Мы все ходили по двору и не знали, чтобы нам такое придумать. – А у нас на площадке теперь новый сосед живёт, – сказал Борька. – Ну и что? – развёл руками Толька. Он, когда говорит, всегда себе руками помогает. – А то, что он на бульдозере работает. Вот. Его Валерий Николаевич зовут. – Подумаешь, на бульдозере! – сказал Вадька. – Вот если бы на самолёте или на ракете, вот это да! – Ребята, вон Валерий Николаевич вышел, видите? – зашипел Борька и вдруг крикнул: – Здравствуйте, Валерий Николаевич! Мы увидели дядьку в кепке и в куртке. Руки у него были засунуты в карманы. Он шёл к нам. Шёл и немножко прихрамывал. – Здорово, мужики! – услышали мы. – Здравствуйте! – отвечаем. Только Вадька не поздоровался. Он сказал: – А мы и не мужики. – Кто же вы тогда? – дядька посмотрел на Вадьку и нахмурился. – Мы ещё мальчики. – А из мальчиков кто вырастает? Девочки? Мы засмеялись, а Вадька надулся. – Из мальчиков вырастают специалисты, – говорит. – Кто-кто?! – захохотал дядька. – Специалисты – вот кто! – Слушай, специалист, ты хоть на деревья лазать умеешь? Нет, не умею, – сказал Вадька грустным голосом. – И я не умею, – говорю. – Нам не разрешают... – Потому что от этого деревья ломаются, – сказал Толька. – Эх, вы... цветы жизни... Растёте, как божья травка в теплице. – Валерий Николаевич вздохнул, покачал головой и добавил: – Айда, братва, в Сосновку. Благо живём рядом... В Сосновском парке люди ходят по дорожкам и медленно смотрят по сторонам. Если так гулять, то и заснуть можно. Прямо стоя. Поэтому Валерий Николаевич разрешил нам бегать и прыгать. Не на газонах, а между деревьями – где уже лес начинается. Валерий Николаевич сказал, что на свете всё можно: и бегать, и прыгать, и кувыркаться, и на деревья лазать. Только делать – сказал – надо всё с головой. И вот мы разбежались кто куда. Мы так кричали – будто заблудились. Только мы не заблудились, а это от радости. Борька закинул высоко на ветку свою белую шапку с пластмассовым козырьком. Мы набрали шишек и стали сбивать её. Я попал, шапка свалилась, а Борька захотел её снова закинуть. Потому что ему здорово понравилось попадать шишками. Но тут Валерий Николаевич сказал: – Пора кончать этот телячий восторг. Хватит, хватит! Мы что, пришли сюда пугать деревья своим криком?! Вон как трясутся... – Это они от ветра. – Ничего подобного – страху вы на них нагнали. Ладно, братва... Приехали мы по серьёзному делу: учиться лазать на деревья. Валерий Николаевич подвёл нас к дереву. – Видите сосну? – Ого! Вы нас заставите лезть на самый верх?!. – испугался Толька. – Ещё чего?!. Пусть лезет только тот, кто хочет стать смелым... – А дерево не поломается? – говорю. – Это – нет. Этому даже приятно, когда на него садятся птицы, когда залезают на него такие мальчишки, как ты. Валерий Николаевич показал нам, как надо браться за сук, и мы полезли. Сначала Борька. Он чуть-чуть вскарабкался и посмотрел на нас. Мы не узнали Борьку: у него глаза стали больши-большие. Мы думали, он сейчас заревёт, а он: – Валерий Николаевич, можно мне ещё... выше? – А тебе не страшно? – Страшно... ещё как... – Ну, тогда лезь выше. Иначе никогда не научишься преодолевать свой страх. Только вниз не смотри, понятно? – По-понятно... Борьку уже было совсем не видно из-за веток. И вдруг он кричит: – Всё готово – я залез! Снимайте меня! – Что-о?!. – удивился Валерий Николаевич. – Вы слышали?! Как, ребята, будем снимать чудака или сам пускай слезает?.. – Сам залез, пусть сам и слезает, – сказал Ведька. – А если я шлёпнусь? – кричит Борька. – Мы тебя поймаем! – кричим. – Да уж, поймаете... Посидел-посидел наш Борька на дереве и – слез. Сам. И не шлёпнулся. – Молодец! Поздравляю с победой над своим страхом, – Валерий Николаевич пожал Борьке руку. А он улыбается, весь сияет, будто стал каким-то чемпионом. – Подумаешь, на дерево залез... – пробубнил Толька и полез после Борьки. Потом я лазал. Я посмотрел сверху на ребят, а они маленькие, как пенёчки. И Валерий Николаевич тоже. Зато небо было прямо около меня. И ветер здорово слышно. От ветра дерево чуть-чуть шаталось, и я тоже шатался вместе с ним, потому что я был на ветке, как птица. И когда я слез, Валерий Николаевич поздравил меня с победой. И Вадьку поздравил, и Тольку. – Ну что ж... – сказал он. – Это здорово – что вы оказались мальчишками. Порадовали меня. А вот кто залезет на эту гладкую берёзу? – На неё никто не залезет, больно скользкая, – сказал Толька. – Это ты прав, – сказал Валерий Николаевич. – И всё-таки есть способ любому из вас взобраться на такое дерево. Он вытащил из брюк ремень, сделал петлю и показал, как надо вставлять в неё ноги. – А вы сами сначала залезьте. А то вы всё нас только учите, – заныл Вадька. – Верно, прав ты... – Валерий Николаевич сорвал с головы кепку. Бросил её на землю. – А что, пацаны, слабо?! Он поплевал на руки. Подошёл к берёзе. Не к нашей, а к другой, потолще. – А ремень? – сказал Борька. – С ремнём полезете вы. Валерий Николаевич подпрыгнул, обхватил берёзу руками и полез. Одна нога у него почему-то плохо сгибалась. Он лез сначала быстро, а потом медленнее, медленнее и – остановился. До веток оставалось совсем немного. А он вдруг начал сползать вниз. Он спустился, стал поправлять задравшуюся штанину и стукнул пальцем по ноге. Получился звук, будто стучат по деревянной коробке. – Это что?.. Не нога?!. – удивился Вадька. – Нога, да не живая. Протез. – А как же живая?.. – спросил Толька. – Живая осталась на войне... И тут мы узнали, что Валерий Николаевич подорвался на мине в бою. Его спас друг. Потому что Валерий Николаевич потерял сознание. Уже ничего не видел и не слышал. А ногу отрезали. В госпитале… Обратно из Сосновки мы поехали на трамвае. Когда садились, Толька сказал шёпотом, я слышал: – Валерий Николаевич, пойдёмте с передней площадки. Там все инвалиды садятся. – Какой же я инвалид, – ответил ему шёпотом Валерий Николаевич, – какой же я инвалид, если работаю на бульдозере. И потом, Толя, не надо меня жалеть. Ведь мы мужики. Не так ли? – и Валерий Николаевич подмигнул Тольке. Я всё это слышал, и мне захотелось отлупить этого Тольку. Лезет тут со своими советами... сам инвалид... Зимою поцарапал палец на руке и всю неделю ходил забинтованный. Даже руки не было видно – целой руки... И ещё говорил: «Я из-за этого пальца бегать совсем не могу». Вот врун... Возле нашего дома мы стали прощаться с Валерием Николаевичем. – Значит, будем сламщиками? – сказал он. – А что такое «сламщики»? – Сламщики – это значит друзья. Я пришёл домой, а оказывается, меня уже искали. Уже волновались. Тут я всё рассказал про Валерия Николаевича и про то, что мы с ним сламщики. Папа слушал очень серьёзно, всё кивал головой, а потом сказал: – Вовка, а мы с тобой сламщики? – А как же?! – говорю. – Ну, так живо умываться, есть и спать. – Папа, а откуда эти сламщики взялись? Ты знаешь? – Знаю. Это мальчишки из знаменитой республики ШКИД. – Расскажи, а!.. – Спать тебе пора, а ты мне зубы заговариваешь. – Пап, ну расскажи, вместо сказки. – Ладно, ладно. Заползай только скорее под одеяло!

Ну, почти что: "... не понять, то-ли небо в озёра упало, и не понять, то-ли озеро в небе плывёт"

Без названия... #ВолшебнаяСосновка.

На минутку в зиму...

Пучеглазик... ---------------------------------------------------------------------------------------- "Птицы СПб и России" от Александра Спиридонова Вас заметили👀🦉Слеток ушастой совы изучает мир, Спб май 2024

ЧТОБЫ ПОМНИЛИ. Галина Сергеевна Усова (22 мая 1931, Ленинград — 18 мая 2020, Санкт-Петербург) — советский и российский переводчик, поэтесса, прозаик. Переводила на русский язык английских писателей и поэтов А. Кристи, Дж. Толкина, Дж. Байрона, Р. Киплинга и У. Вордсворта. Стала широко известна в Интернете в 2010-е годы благодаря тому, что периодически выходила к станции метро «Политехническая» в Санкт-Петербурге продавать книги со своими стихами и переводами. Часть из них она издала за свой счёт, «не потому что я гонюсь за какой-то прибылью, если переводчик переводит ради прибыли, он ничего не переведёт, а потому что за свою жизнь я проделала немалую работу, я просто не хочу, чтоб она пропала». Пост Евгения Авраменко из фб (2020 год) "Это было почти десять лет назад. Я работал редактором в Театре Комедии им. Н. П. Акимова. И мне нужно было встретить съемочную группу, которая снимала какой-то фильм и договорилась с руководством театра о том, что одно интервью снимут на нашей территории. Фильм был, насколько помню, о Татьяне Гнедич, переводчице и поэте. На сцене Театра Комедии долго шел "Дон Жуан" Байрона в ее переводе. В знаменитой галерее портретов работы Акимова есть и портрет Татьяны Григорьевны. В общем, почему о съемке договорились с театром, понятно. И вот — я встречаю группу. Журналистка, оператор и еще кто-то, во что-то закутанный (было холодно, может, была зима). Человек старый, это понятно, а эта закутанность делала его еще и будто бесполым. Нас познакомили: это Галина Сергеевна, которая, так сказать, и есть герой дня — ее будут записывать. Театр выделил для съемки свой музей, который находится на 5 этаже, а лифт тогда не работал. А кто был в Комедии, знает, что лестничный пролет там высокий — как в старых петербургских домах. Мне стало неловко, что старушке придется столько подниматься пешком. Но она спокойно отнеслась к такой необходимости и безо всякого неудобства стала преодолевать эту высоту. А когда мы зашли в музей и эту бабушку стали раскутывать, расчесали ее седые волосы, попудрили, а она что-то говорила людям из группы... и совершенно преобразилась в моих глазах. Она шутила про Акимова, цитировала Грильпарцера и Байрона и, как я понял, свободно говорит на английском, знает французский. Стало очевидно, что за оболочкой неприметной убого одетой старушки — жутко интересный человек, очень образованный, умный, живой. И на камеру она так интересно рассказала о Гнедич: подробностей не помню, но, кажется, там было что-то о ее семинаре для переводчиков. Я слушал раскрыв рот. Потом, пока группа упаковывалась, мы еще поговорили, и старушка достала из сумки свою книгу — "И Байрона в соавторы возьму. Книга о Т. Г. Гнедич". Подписала. Книга где-то у меня лежит, в свое время я в нее погрузился. И уже потом узнал, что Галина Сергеевна Усова, ученица Гнедич и Ефима Эткинда, — уважаемый переводчик, переводила Блейка, Шелли, Водсворта, особенно любила австралийскую поэзию и, разумеется, Байрона, долгие годы преподавала. Имя Галины Усовой в последние годы появлялось в СМИ — в статьях о женщине, которая продает книги своего авторства у метро "Политехническая", чтобы на выручку издать новое. А сейчас я думаю, что наша первая и единственная живая встреча — это так символично! — была в Театре Комедии имени Акимова, который привечал здесь странных неформальных людей, выпадавших из рамок нормы в советском понимании. Михаил Шемякин, Олег Целков, Олег Каравайчук... Ленинградский андеграунд. Галина Сергеевна олицетворяла дух петербургской интеллигенции — бедной, романтичной. А почему в прошедшем времени — я узнал, что несколько дней назад (18 мая) Галина Сергеевна умерла. Не дожив 3 дня до 89-летия. А это — "Сонет о переводе", стихотворение Усовой, ставшее эпиграфом той книги: Я кожаный старинный том раскрою – И Байрона в соавторы возьму. Как всякий гений, щедрою рукою Он даст мне мощь и мудрость – что ему? Поможет антитезу мне построить. Я, как Антей к Земле, прильну к тому, Кто стал моей натурою второю И Факелом пронзил ночную тьму. Из русских слов Британские картины. Спасибо, Байрон, ведь с тобой вдвоем В такие проникаю я глубины, Такие я препятствия крушу! Теперь закроем в прошлый век проем. Сегодня я такое напишу…" -------------------------------------------------------------------------------- Лидия Александрова: Благодаря информации в Контакте.ру, я встретила у метро Политехническая Галину Сергеевну Усову, Купила у неё две книги. Очень близко было то время и та атмосфера, которая отражена в этих книгах и даже знакомые имена. Я благодарила её. Она, правда, уже очень плохо слышала, но, думаю, по моим улыбкам она поняла,. что я хотела ей сказать. Елена Семёновская: Да. Встречала у метро Политехническая. Купила у нее книгу "Говорящий сокол" (английские и шотландские баллады). Ее перевод. Посвящение памяти матери. Юрий Семенов: А я много лет проходил около Галины Сергеевны у Политехнической и не купил ее стихи и переводные книги. Теперь жалко и стыдно Людмила Амосова: Прекрасно помню Галину Сергеевну у метро, покупала у неё книги. Pat Sharp: Как ужасно неуважительно и неэтично написано. У автора текста ноль воспитания и такта. "Человек старый... Старушка... убого одетой старушки..." Александр Колпаков: Pat, мне то же самое хотелось написать...Что вообще за рассуждения:убогая старушка...Что бы не показалось человеку,как можно это озвучивать... Людмила Бранчугова: Pat, .. Я ничего такого не вижу... Автор так пишет для сравнительного восприятия..., как заколдованная Царевна сбрасывала шкурку лягушки...,иносказательно.🤔😔🤝 Наталья Васильева: Такие переводчики от Бога - сейчас исключительная редкость! С сайта "Питер. Взгляд назад"

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. Светлановская площадь 1967 г. Лена Николаева: Мне 4 года. Мой будущий техникум. Напротив рынок ещё был Марина Сорокина: Лена, это был "золотой период" Радиополитехникума"(отличные уникальные преподаватели и руководители-это знали все-ребята тоже!!)Сейчас,вроде, тоже на подьеме-часть Политеха!)Жаль с площади исчез старый Универмаг,ни одного киоска "Союзпечать" и тд.итп.Но сам арх. ансамбль прекрасный! Игорь Невский: Лена, Аналогично. Группа 41-О 1978-1982.👍🌹😄 Айрин Гирнис: А рынок не виден) скоро в 70х его снесут , а в 1967 ещё был , деревянные магазинчики , чего там только не было , ещё блокадный рынок Виталий Скоробогатый: Айрин, да, рынок был отличный. Мы туда часто с родителями ходили, первый раз там попробывал клюкву в сахаре😊 Айрин Гирнис ответила Виталию: Виталий, помню эту вкуснейшую клюкву) Виктор Бакунов Радиополитехникум, счастливые годы молодости! Александр Мышкин: Отличный спортзал там был, да и баскетбольная команда хорошая, мы проиграли ((( Виталий Скоробогатый: Трамвай 40 и Львовский 33... Лидия Александрова Родина! С сайта "Ленинградец"

Все деревья должны стоять ровно!😊 #ВолшебнаяСосновка

Валерий Оскарович Кобак. В довоенные годы считалось, что район Лесного ограничивался с юга парком Лесотехнической академии (ЛТА). До 1-го Муринского был Лесной, после него – город. На почтовых конвертах к нам писали: Ленинград, Лесной, дальше улица и т. д. Если кто-то отправлялся из Лесного дальше 1-го Муринского, то говорили: он поехал в город. В период блокады это деление укрепилось. Город подвергался артиллерийским обстрелам, Лесной нет. Лесной иногда бомбили, но обстрелов, слава богу, у нас не было. Граница проходила где-то в районе Литовской улицы. Мы полагали, что снаряды до Лесного просто не долетали, поскольку немецкие пушки стреляли по городу с юга. Бывало, артобстрелы заставали нас в городе, у Финляндского вокзала или в Нейшлотском переулке около военно-учебного пункта Всеобуча. Тогда мы бежали что есть мочи по Лесному и только около Литовской улицы переводили дух, считая себя в безопасности. Парк ЛТА занимал в моей юности и молодости особое место. Там я учился жизни и гулял с друзьями из ЛТА и с Володей Кобзарем, читал стихи Пушкина, Лермонтова, оды Державина, баллады Жуковского (стихи я любил и знал их много, но сам стихов не сочинял). В студенческие годы парк ЛТА вновь принял меня, школа жизни продолжилась. Путь от моего дома в Ганорином переулке до общежития во Флюговом переулке лежал через парк. Все дорожки и проезды я прошел там несчетное число раз. Замечательный парк! Он был дорог не только мне, но многим из нашей семьи, это наследственное чувство. Дед Эрнст, Отец и брат Эдик – всех утешал парк ЛТА. Золотой осенью 1951 года, незадолго до окончания института, в парке ЛТА я объяснился в любви и сделал предложение своей будущей жене Ире Буровиной. Она жила в общежитии, а я дома в Ганорином переулке. Парк был в некотором роде нейтральной территорией. С восточной стороны парк ЛТА ограничивался Малой Спасской улицей (ныне – ул. Карбышева). «Катись колбаской по Малой Спасской» – говорили мы в детстве. Улица идет от круглой бани к железной дороге и станции Кушелевка. С этой станции я многие годы ездил за грибами в Пери, Грузино, Васкелово, Лемболово. Рядом с Кушелевкой под железнодорожным мостом проходит линия трамвая, делая крутой поворот в виде буквы S. Студенты называли этот поворот интегралом. Остановки там не было, но старые вагоны имели открытые площадки, на повороте трамвай тормозил и мы выпрыгивали или, наоборот, запрыгивали на ходу. Так мы сокращали путь до общежития и обратно. Страсть к езде на подножках трамвая и к прыжкам на ходу появилась у меня во время войны. Трамваев было мало, ходили они редко, вагоны и площадки забивались вплотную, люди висели гроздьями на подножках. Езда не только на подножках, но вообще на всех выступах, скобах и кронштейнах, а также между вагонами и на «колбасе» считалась обычным делом и даже своего рода шиком. Несмотря на то что я был до войны маминым сынком и пай-мальчиком, навыки и репутация «колбасника» дались мне без особого труда. Кстати, о термине «колбаса». Мы считали, что он относится к массивному металлическому кронштейну с фланцем для сцепки вагонов. Именно на нем было удобно стоять и особенно удобно спрыгивать на ходу даже при большой скорости (умеючи, конечно). Теперь я думаю, что «колбасой» называли резиновый шланг пневматического тормоза, часто висевший сзади вагона. За него держались, стоя на сцепке. Отсюда и название «колбасник», т. е. человек, держащийся за «колбасу». Название «колбасник» было до войны ругательным и презрительным. Не исключено, что произошло слияние двух значений слова – трамвайные нарушители правил и дореволюционное прозвище немцев, торговавших в Петербурге колбасой. Такое ругательство упоминается в словаре Даля и в словаре Ушакова. Навыки «колбасника» я использовал в юности и в студенческие годы довольно часто, в том числе при езде на пригородных поездах. Васкеловское направление было электрофицировано одним из последних, до этого ходили паровики. Дачные участки еще не появились, после Кавголово шли неоглядные леса. В конце войны и много позже они были небезопасны, но мы ездили, Бог миловал. Попадались мины, чаще противотанковые. Мы их не трогали, осторожно обходили. Попадались останки солдат в касках, истлевшей одежде, заросшие мхом. Однажды я набрел на русские сапоги, на вид хорошие. Поднял один, перевернул: из сапога высыпались кости. Ни трофеи, ни оружие, ни военные сувениры нас в ту пору совершенно не интересовали. Мы ездили в лес за грибами. Паровик местами замедлял ход, забираясь в гору, мы выпрыгивали на откос и сразу попадали в лес. Паровик, прошумев, исчезал вдали, наступала тишина. Как жаль, что тихих лесов вокруг Петербурга теперь уже нет. Перечислю некоторые особенности нашего микрорайона в 1942–1946 годах. Прежде всего – это военный аэродром. Еще до войны Сосновку рассекла надвое широкая просека, по которой проходила высоковольтная линия электропередачи на стальных опорах. Во время войны линию снесли, просеку расширили и оборудовали аэродром. Транспортные самолеты, штурмовики и истребители во множестве заходили на посадку со стороны Политехнического института. Взлетали они, как правило, на северо-запад. На территории завода и в сосновом массиве вдоль Пустого переулка располагались зенитные дивизионы для охраны аэродрома. Когда зенитки вели огонь (это бывало и днем и ночью), наш дом подпрыгивал, а мы затыкали уши. Я очень боялся, что немцы начнут бомбить зенитные позиции, тогда досталось бы и нам. Наверное, та большая бомба, упавшая за домом, предназначалась зенитчикам. В дальнейшем, однако, бомбардировки не повторялись. Второй достопримечательностью были песчаный карьер и озера. Карьер разрабатывался задолго до войны. Потом в нем возникло довольно глубокое озеро, местами до трех метров. Во время войны, по мере разработки карьера, с южной стороны образовалось второе озеро, поменьше. К карьеру подходила ветка грузового трамвая, которая спускалась вниз, раздваивалась и огибала озера. Ветка соединялась с трамвайными путями на Политехнической улице, в конце которой было кольцо маршрутов № 18 и № 9. Песок вывозили на платформах в довольно большом количестве. Для нас озера были местом отдыха и купания в летние дни... В дореволюционном Лесном, простиравшемся от парка Лесотехнической академии на юге до Поклонной горы на севере и от Политехнического института (Гражданской дороги) на востоке до Выборгского шоссе на западе, в многочисленных деревянных домах и дачах с садами и палисадниками жила в основном интеллигенция (учителя, врачи, преподаватели, ученые и др.), арендовавшая квартиры у домовладельцев. После революции домовладельцев упразднили, а прежних съемщиков уплотнили, вселив к ним в квартиры люмпен-пролетариев и приехавших из деревни чернорабочих. В коммунальных квартирах Лесного совместно проживали и скрыто боролись, условно говоря, «белая» и «черная кость». «Белая кость» старалась удержать оставшиеся от старого привилегии в виде излишков жилплощади, мест на кухнях и в коридорах, а также кладовок, сараев и палисадников. «Черная кость», проявляя некоторое уважение к прежним хозяевам и съемщикам, старалась отвоевать из всего имеющегося больше места для себя. Казалось бы, проще всего это можно было сделать с помощью доносов. Но я о них не слышал. Время от времени «черная кость» действительно вела себя агрессивно в пьяном виде, но не более того. В основном дело ограничивалось мелкими стычками, обидными прозвищами и ссорами среди детей (меня, например, желая обидеть, всегда обзывали «чухной»). Социальные процессы в наших домах, неестественно начавшиеся в 1920-е годы, столь же неестественно закончились в 1942–1943 годах. Практически все деревянные дома Лесного были разобраны на дрова... "Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья" https://www.litres.ru/book/raznoe-55610/lesnoy-ischeznuvshiy-mir-ocherki-peterburgskogo-predmestya-646055/chitat-onlayn

Я ПОШЛА В ШКОЛУ. Галина Всеволодовна Кравченко Осенью 1938 года у меня появился другой постоянный путь: по Старо-Парголовскому и, через дворы, по Пустому переулку до той улицы, которая теперь называется Политехнической, а тогда называлась «Дорога в Сосновку» и которая тогда оканчивалась трамвайным кольцом у «Политехника». Я пошла в школу. Меня записали в новую, недавно открывшуюся среднюю школу № 1 Выборгского района. Говорили, что ее строительство курировал сам Киров, ее и называли Кировской стройкой первой пятилетки. Оставив позади парк Турчиновича, мы шли к школе по Старо-Парголовскому. Деревянные двухэтажные дома справа (справа по движению) мне почти не запомнились, большинство из них стояло в глубине участков. Первые же дома левой стороны, наоборот, подходили к проспекту гораздо ближе. На самом углу с Яшумовым стоял белый одноэтажный особнячок с мезонином. Наверное, проходя мимо, я не раз видела и кого-то из его обитателей, но кто они, я узнала много-много лет спустя, когда дочь Раи и Кира Коноплевых Татьяна (о них я писала в связи с Институтом имени Константинова) вышла замуж за Гришу Ростовцева. Познакомились они как студенты-политехники. И оказалось, что этот белый домик на углу Старо-Парголовского и Яшумова родной Гришин дом. Он здесь родился и провел свои детские годы. Он – Григорий Григорьевич в третьем поколении. Его дед поселился здесь еще в довоенные годы. Отец Григорий Григорьевич Ростовцев в 1930-е годы учился в нашем Коммерческом училище (168-й школе) на Малой Объездной, потом окончил электромеханический факультет Политехнического института. Прикомандированный к авиаполку 13-й Воздушной армии в качестве механика по ремонту самолетов, он прошел войну от Сталинграда до Германии. Вернувшись в Ленинград, преподавал в Военно-воздушной академии им. Можайского, там он и познакомился со своей будущей женой, Евдокией Васильевной Меньших. У нее был не менее славный боевой путь: Невская Дубровка – Ораниенбаумский пятачок, затем Белоруссия – Польша – Германия. Путь фронтовой медсестры. Евдокия Васильевна прожила в доме № 41 по Старо-Парголовскому проспекту семнадцать лет: с осени 1948 до 1965 года, до момента гибели самого дома. Здесь у четы Ростовцевых родились дети, младшего сына они тоже назвали Григорием. Жизнь последнего «родового гнезда» окончилась. Когда-то поместье дворян Ростовцевых было в одной из южных губерний России. Не далее чем через один участок от дома Ростовцевых, чуть в глубине – добротный, кирпичный, в два цвета – красный и белый, двухэтажный особняк (если не считать высокого, с окнами, его подвала). В 1930-е годы здесь размещалась контора ЖАКТа. В подвальном помещении, видимо, проходили собрания, а иногда устраивались праздники для детей. Один раз я была там на Новогодней елке. Особняк этот до сих пор на том же месте, правда, теснимый возникающими вокруг громадами современных зданий, он становится все более неприметным. Не знаю, находится ли он под охраной, но его история для меня остается загадкой. Чей он был? Когда построен? Кем? О других сохранившихся особняках Лесного написано немало, но об этом ни слова нигде не встречала. А между тем в справочнике «Весь Петербург» этот участок и еще несколько далее, за Яковской улицей, числились за Ратьковым-Рожковым (городским головой). Так может быть, это именно его дом? Почти сразу за ним мы подходили к маленькому переулку, который служил как бы продолжением Болотной улицы с другой стороны проспекта и упирался в Пустой переулок. По обе стороны его стояли два совершенно одинаковых охристого цвета одноэтажных домика, каждый с мезонином и верандами. «Дома колбасника Шеве», – говорила мне Нина Завитаева. Дома стояли в глубине садов, почти посередине между Старо-Парголовским и Пустым, но лицом к проспекту. А в садах перед ними – самое великолепное в нашем краю буйное царство сирени. По этому переулочку или дальше, дворами, мы выходили на Пустой, а там до школы было уже рукой подать. До сих пор помню ощущение того утра первого сентября, солнечного и уже чуть прохладного, когда мы, первоклассники, разбившись по буквам – а букв у тех первых классов было до «д» или даже до «е», – стояли парами между колоннами перед входом в вестибюль начальной школы. Обратившись лицами к нам, наши будущие учительницы проводили перекличку и выравнивали наш строй. Я заметила, что у всех других классов учительницы были молодые, а у нас – строгая пожилая дама, с почти седыми волосами, блинчиками косичек уложенными на ушах. Поля ее ажурной шляпы шевелил ветерок. Ее звали Ольга Андреевна. С ее возрастом меня примирила мысль, что она и есть «главная» учительница, так же как и главная буква «а». Она поставила меня в пару с Андрюшей Лаврухиным (а может быть, так поставили нас мамы, которые были знакомы, он тоже ходил в детский сад, только в английскую группу). С ним мы потом сидели за одной партой. Он был круглым отличником, а я – не круглой. Жаль, что детям в нашей замечательной школе пришлось проучиться совсем недолго, наверное, ни один класс не прошел в ней от первого до десятого. Во время войны там размещался госпиталь, потом здание занял Институт телевидения, и, как ни бился наш бывший директор Лаврентьев, орденоносец и герой Гражданской войны («хромой Лаврентий»), как ни обивал всевозможные пороги, детям школу так и не вернули. Только вспомнив первоначальный облик этого здания и его предназначение, можно понять теперь, что оно было одним из лучших произведений архитектуры конструктивизма. Несмотря на графический лаконизм и строгость его художественного решения, оно производило впечатление размаха и простора. При этом – максимальная функциональность, до мельчайших деталей продуманная планировка, какой-то особый комфорт, эстетика геометрии. Все здание школы соразмерно разделялось на две части: большую – для старших классов, и меньшую – для начальных. Автономность каждой из них подчеркивалась перепадом этажей, но они соединялись внутренней лестницей со стеклянными дверьми на площадках. Около них на переменах стояли дежурные. У каждого крыла был свой отдельный вход и свой вестибюль, старшие поднимались на широкое полукруглое крыльцо, а мы проходили через портик с прямоугольными колоннами под спортивным залом. Первый этаж старших классов шел на один пролет выше нашего, под ним, в цокольном этаже, – огромная столовая, куда нас приводили на большой перемене. Столы уже были накрыты нашими дежурными мамами. У каждого класса был свой стол. Когда я училась в первом классе, в столовой, через проход от нас, стояли столы третьих классов. За одним из них, лицом к нам, всегда сидел Юрка Петров, мой товарищ по детскому саду. За столом он почти никогда не молчал, что-то громко восклицал и смешил весь свой класс, в общем – очень воображал. Меня он совсем не замечал, я понимала: как можно знаться с такой мелюзгой, да еще девчонкой! Ни он, ни я не могли и предположить в те дни, что осталось нам проучиться в этой школе только два года, и что мы уже никогда ее не окончим, и что, когда начнется война, он потеряет все – и дом, и своих родителей, останется один и попадет к немцам. Потом все же какими-то неведомыми путями вернется в наш город, будет учиться не в школе, а в ремесленном и техникуме и окончит университет. Он переедет в Гатчину и всю свою жизнь свяжет с Институтом ядерной физики имени Константинова. Однажды он получит престижную международную премию и тогда сможет даже осуществить золотую мечту своего детства – немного пожить на необитаемом острове в Тихом океане. В нашей школе на половине старших, сразу за вестибюлем, был большой зрительный зал со сценой и огромным экраном. Когда отмечали одну из годовщин образования Советского Союза, каждый класс представлял какую-либо республику. Мы были киргизами. Вожатая нашего класса сказала, чтобы каждому дома сшили или достали национальный костюм. Девочкам велели заплести много косичек. С косичками у меня было плохо. В школе, над крышей, была даже обсерватория, но я в нее так никогда и не попала. Я только иногда думала, что, когда буду в старших классах, узнаю, как там внутри, и посмотрю на Луну и звезды. Как ни странно, но в третьем классе, когда нас приняли в пионеры, я мечтала полететь на Марс, засыпая, фантазировала и представляла картины полета. Возможно, что один только вид этой обсерватории, на которую я так засматривалась в детстве, послужил началом сохранившегося на всю жизнь интереса к тайнам звездного неба... ....В особняке Котлова в довоенные годы размещалась известная всей округе библиотека имени А.С. Серафимовича, она продолжала работать и во время блокады. Теперь в нем другие хозяева, а сам он из-за, казалось бы, незначительных перестроек утратил часть былой красоты. Однако он, как здания круглой бани и 1-й школы, отнесен к памятникам истории и культуры и находится под охраной государства (в 2001 г. включен КГИОПом в «Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность» под № 688). На протяжении многих лет я знаю это слово – «охрана», но так и не могу узнать и увидеть, что такое «охрана» в действии? В чем она состоит применительно к нашим памятникам – Лесного, Удельной, Озерков, Шувалова, Коломяг? -------------------------------------------------- "Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья" https://itexts.net/avtor--kollektiv-avtorov/125278-lesnoy-ischeznuvshiy-mir-ocherki-peterburgskogo-predmesty

"Птицы СПб и России" от Елены Михайловой Накупался -)

Пушкин глазами детей, проект "Поговорим о важном"

"Выборгский район Санкт-Петербурга" Госорганизация Традиционно весной в при поддержке Правительства Санкт-Петербурга во всех районах проходит общегородской субботник. В этом году он состоится 18 мая в 10:00. В этот день в парках, садах, скверах, на набережных и дворовых территориях организуются работы по уборке и благоустройству. Администрация Выборгского района приглашает всех жителей присоединиться к этому замечательному событию. Весь необходимый инвентарь будет выдан на местах проведения субботника.

Как сражалась авиация Ленинградского фронта И о чем говорят рассекреченные карты советского командования, на которых отмечены военные аэродромы до установления блокады и после Фото: Владислав Вовк/ «Петербургский дневник» В последние годы появилось немало «ревизионистских» взглядов на историю блокады, которые способствуют возникновению мифов. Например, о том, что авиация Ленинградского фронта была крайне слабой и неподготовленной к войне. Но так ли это? Чтобы объективно ответить на этот вопрос, попробуем взглянуть на него в прямом смысле слова сверху. То есть изучим рассекреченные карты советского командования, на которых отмечены военные аэродромы до установления блокады и после. Открытый юг Так, согласно карте штаба ЛенВО, на которой зафиксировано положение дел на июль 1941 года, всего в Ленинграде и на окрестных территориях находилось более 50 аэродромов. 15 из них считались базовыми, то есть постоянно действующими и являвшимися местами базирования авиации. Правда, непосредственно в черте города отмечен только один такой объект – Комендантский. Остальные отмеченные на этой карте аэродромы считались оперативными – авиация должна была пользоваться ими в зависимости от ситуации на фронте, но при этом все они были полностью подготовлены и оборудованы. Следует учесть и то, что к Ленинградской области после Зимней войны была присоединена обширная территория на севере, где тоже были оборудованы аэродромы. К примеру, в Приозерске (на карте, что характерно, он еще значится, как Кексгольм) находился один из базовых. Однако с подходом немцев были потеряны все аэродромы к югу от города, что фактически оголило Ленинград. Ведь нашим истребителям приходилось вылетать на перехват вражеских бомбардировщиков с аэродромов в северной части города и с его ближайших территорий, что крайне затрудняло перехват. Потеряны были и аэродромы на землях, которые вновь заняли финны. В итоге согласно другой карте – уже от декабря 41 года – на блокированной территории осталось всего около 10 аэродромов. Шаг за шагом Но был еще один фактор, затруднявший работу наших авиаторов на начальном этапе защиты города, – погодный. «Зима 1941 года выдалась не только холодной, но и снежной, – рассказывает историк, публицист и директор Военного музея Карельского перешейка Баир Иринчеев. – И техники для расчистки аэродромов (как, кстати, и для расчистки Дороги жизни) катастрофически не хватало. Вдобавок тяжелые транспортные самолеты, приземляясь на заснеженные взлетные полосы, оставляли после себя глубокие колеи, что делало взлет и посадку для истребителей невозможными. Поэтому, например, в декабре истребительная авиация оказалась буквально прикованной к земле». Но по мере налаживания работы наземных служб состояние аэродромов улучшалось. Расширялась и аэродромная сеть блокированного города. Причем для этого пришлось вспомнить опыт финской войны, когда в качестве взлетно-посадочных полос использовались замерзшие озера. Всего в итоге на окруженной немцами территории функционировало 20 аэродромов: Комендантский, Сосновка, Гражданка, Смольное, Левашово, Парголово, Озерки (Шувалово), Капитолово, Кудрово, Касимово, Горская, Янино, Манушкино, Углово, Новая, Кавголовское озеро (зимой 1941-1942 годов), Рогозинка, Морье, Бычье Поле (Кронштадт), Лавансаари (один из внешних островов Финского залива). И еще три аэродрома было оборудовано на Ораниенбаумском плацдарме: в Тамегонте, в Борках и в Горе Валдай. Крылья Северной столицы Так что мнение о бездействии нашей авиации не соответствует действительности. «Даже в самое тяжелое для обороны города время – в октябре 1941 года – советские инженеры отладили работу экспериментальной радиолокационной станции «Редут» в Токсово, – рассказывает Баир Иринчеев. – И во время одного из налетов на Ленинград операторы РЛС отследили путь всех немецких самолетов до их места базирования в Сиверской. После этого наша авиация нанесла удар по этому аэродрому, уничтожив на земле до 15 самолетов противника». С началом работы Дороги жизни наши авиаторы сосредоточили усилия на прикрытии этой жизненно важной магистрали. Именно над ней кипели самые ожесточенные воздушные бои. Такие же сражения, между прочим, шли и над Балтикой в 1942-1943 годах – между ВВС Балтийского флота и военно-воздушными силами Финляндии. Ну и, конечно, нельзя забывать о самоотверженной работе транспортной авиации: за время блокады по воздушному мосту было эвакуировано 50 000 мирных жителей, несколько тысяч раненых, а также проводилась активная переброска войск. На заметку В свет выходит книга Баира Иринчеева «Железный дождь над Ленинградом». https://spbdnevnik.ru/news/2022-01-21/kak-srazhalas-aviatsiya-leningradskogo-fronta

"Птицы СПб и России" от Веты Тукачевой Гнездо дикой утки

"Птицы СПб и России" от Николая Терентьева Зарянка :) Выборгский район

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. Потемкин И. П., фотограф У метро "Политехническая" выступают музыканты-любители индийской музыки. 1987 г. https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=42399648

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. На прогулке в Сосновке. В центре – два друга: Б. Ефремов (справа) и Б.Новиков (слева). Фото 1939 г. Из архива Б.Г. Ефремова https://itexts.net/avtor-sergey-evgenevich-glezerov/129436-udelnaya-ocherki-istorii-sergey-glezerov/read/page-2

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. 1. Химический корпус Политехнического института 1902–1904 Источник:https://ru.bidspirit.com/ui/lotPage/oldalbum/source/catalog/auction/44574/lot/121557/ 2-5. 1921-1941/Ленинградский металлургический институт/ spbstu.ru 6. Химический павильон, 1914 spbstu.ru

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. Ефимов С. А., фотограф. Городской пляж в районе Ольгинских прудов, 1978 г.