Павел Гершензон: "Русский балет – это бизнес"
О балете как бизнесе
В последние сорок лет русский балет рассматривался как бизнес-проект. Началось это с 1974 года, когда Олег Михайлович Виноградов пришел в Кировский театр. Виноградов – первый бизнесмен в балете, до него была номенклатура. С его приходом традиционная модель быстро сменилась на модернистскую "балет как бизнес", художественный бизнес. Виноградов готовился к интеграции себя и группы, он вывез проклятый, арестованный, находящийся под колпаком после отъезда Барышникова Кировский театр на гастроли за границу в 1986 году. И начал продавать. "Лебединое озеро", "Ромео и Джульетта", "Баядерка" - это все товар. И воспитал Виноградов поколение таких же, как он, бизнесменов. Но и эта эпоха ушла с эксцессом в Большом театре, когда весь балетный мир обсуждал первую полосу New York Times, а на ней фотографию перебинтованного лица Сергея Филина. Под знаком этого случая прошел весь балетный 2013 год, а сейчас, в начале 2015 года, я с уверенностью могу сказать, что к балету это не имеет никакого отношения. Это было предтечей того, в чем мы здесь и сейчас с вами оказались.
О Петербурге как столице российского балета
Знаете, что радует: Петербург как был главным балетным городом России, так и остался. Я сужу по двум факторам. Во-первых, кто возглавляет балетную инфраструктуру? Выходцы из Мариинского театра. Во-вторых, откуда у нас берутся молодые хореографы? Из Мариинского театра. Именно там у нас все еще "трепыхается" хореографическая мысль.
О буржуазной публике и молодых хореографах
Возникла коллизия, на которой горит не только Мариинский театр, но и весь мировой балет. Это коллизия кассы. Публика не хочет познавать, публика хочет узнавать. Публика не хочет ходить на незнакомые одноактные балеты, публика хочет покупать билеты на полнометражные спектакли. Желательно, чтобы с известным названием и из школьной программы. Это и есть наша буржуазная публика. А есть еще молодые хореографы, которые должны, просто обязаны писать новый художественный текст. Но директор балетной компании заказывает им "Ромео и Джульетту", потому что ему надо что-то продавать, потому что это заказ буржуазной публики. Это неправильно. Тебе нужен кассовый балет? Купи кого-нибудь, кто будет его делать, а молодого хореографа не трогай в первые годы, не подсовывай ему сюжетные спектакли. Потому что невозможно сегодня честно поставить сюжетный балет – все время сконцентрировалось до получаса.
Об эффективности театра
Что нам делать с молодыми хореографами? Ведь ответственность за них несут не средства массовой информации в виде пишущих женщин, а те, кто дает им работу. Ведь если взять талантливого хореографа из периферии и отправить, например, в Большой театр – от него ничего не останется, по нему проедут катком. Надо взять какой-нибудь театр, расформировать балетную труппу и сделать театр гастрольный, вроде "Шатле" в Париже. Знаете, Пина Бауш всю жизнь работала в Вуппертале – это как Нижний Тагил. Премьеры ее спектаклей были в этом самом Вуппертале, но право "первой брачной ночи" всегда было за театром "Шатле". Но у нас такого никто никогда не сделает. У нас проще перевези человека в Большой театр, в то время как той же Пине Бауш надо было жить в Вуппертале, чтобы существовать на фоне индустриального пейзажа.
О Мариинском театре как модели общества
Многие сравнивают Гергиева с Дягилевым, но он далеко не Дягилев. Дягилев чувствовал, толкал, доказывал – так и надо работать! У Гергиева провинциальное сознание: он не в состоянии самостоятельно оценить качество и статус человека. Ему нужно, чтобы начальство сказало, что это хорошо. И начальство, кстати, для него далеко не Путин, для него начальство – это Запад, чье мнение он очень уважает. Это ужасное качество для руководителя театра, он в этом случае будет всегда опаздывать.
Честно, не знаю, что сейчас происходит в Мариинском театре. Он остается очень мощной культурной институцией, несет ответственность перед балетным прошлым, настоящим и будущим. И сейчас у Мариинского тетра снова появился исторический шанс. Им уже не надо выживать, как в девяностые, им надо поддерживать ту самую хореографическую мысль. А для этого надо привлекать молодых хореографов. Не надо звать Самодурова из Екатеринбурга, чтобы он возглавил балетную труппу. Надо пригласить его хореографом, дать ему возможность писать свой художественный текст.
Вообще, Мариинский театр – это модель нашего общества и государства, но с опережением. Все, что у нас сейчас происходит – происходило в Мариинском театре в последние десять лет. И типы руководителей оттуда же – ручное управление. А что происходит при ручном управлении? Правильно, коллапс. Какой выход? Уносить ноги, спасаться самому.
