Отзывы о Дом книги

100 лет сказке Корнея Чуковского «Мойдодыр». По версии, которую в интервью озвучивал автор произведения, сказка была написано благодаря младшей дочери. Однажды, работая в кабинете, Корней Чуковский услышал, как девочка громко плачет, и поспешил на помощь. Маленькая Маша не хотела мыться. Отец парировал отказы ребенка наспех сочиненным стихотворением. Так на свет появились знаменитые строки: «Надо, надо умываться По утрам и вечерам, А нечистым трубочистам Стыд и срам, стыд и срам». Корней Чуковский говорил, что не преследует в своих произведениях никаких глобальных целей за исключением привития детям банальных правил поведения. Но советская цензура раскритиковала сказку. Чуковскому ставили в вину неуважение к трубочистам, отношение к детям как к неразумным существам, а также обратили внимание на восклицание «Боже, боже, что случилось?» – и это во время антирелигиозной кампании государства. Впоследствии Корней Иванович «крамольные» строки изменил, и стихотворение при содействии журналиста Льва Клячко было опубликовано детским издательством «Радуга». История повторилась в 1924 году, когда цензура в пух и прах разнесла «Муху Цокотуху». Например, фразу «А жуки рогатые, мужики богатые» государственная комиссия посчитала сочувствием кулацким элементам деревни. Сказка, написанная в 1922 году, неоднократно экранизировалась посредством мультипликации. Она привлекает внимание маленьких зрителей и сегодня. А вы сможете процитировать строчки из сказки?

Хорошие книжные магазины Санкт-Петербурга. 📍 «Книжная лавка писателей» Невский просп., 66   💭 Книжная лавка писателей была создана по инициативе М. Горького и С. Кирова в 1934 году и быстро обрела статус знаменитого и любимого места встреч книголюбов и писателей.  💭Регулярные встречи с авторами и дискуссии о литературе быстро сделали Лавку самым престижный и уважаемым магазином-клубом в Ленинграде, «меккой» советских писателей того времени. 💭Даже во время Блокады Лавка не закрывалась ни на день, поддерживала высокий дух ленинградцев, помогая им, по словам писателя Даниила Гранина, «не расчеловечиться». Книжная лавка писателей находилась на наиболее опасной при артобстрелах стороне Невского проспекта. 💭В послевоенный период Книжная лавка расцвела, объединила вокруг себя разные творческие союзы и литобъединения Ленинграда. Теперь здесь проводились уже не только выступления писателей, поэтов, литературоведов, художественные и фото выставки, выездная книготорговля на предприятиях, в клубах, библиотеках.     💭Даниил Гранин писал в 2009 году: «В сущности, наша Книжная лавка никогда не была простым магазином. Писатели относятся к ней как к чему-то родному, домашнему. Мы ходим в Лавку так же, как англичане в свои аристократические клубы. Здесь я встречался с Ираклием Андронниковым, Женей Евтушенко, Александром Беком, Винокуровым. Это был временами главный клуб интеллигенции города. Сейчас другое время. Книга уже не дефицит. Но остался дефицит общения, пожалуй, он даже вырос. Поэтому Лавка по-прежнему наша радость».  💭Книжная лавка сегодня по-прежнему не только магазин, а настоящий писательский клуб, где проходят творческие вечера, выставки, презентации. У Лавки много просветительских проектов, ее знают по всей стране и за рубежом.

Открытки - всегда были, есть и будут миниатюрными подарками, создающими атмосферу праздника, выражающими отношение людей друг к другу, оставляющими в памяти наиболее важные события жизни. В России открытые письма были введены в обращение 1 января 1872года. Они были не иллюстрированными. На одной стороне открытки писали адрес и наклеивали марку, здесь также было напечатано правило: "На этой стороне кроме адреса не дозволяется ничего другого писать". Вторая сторона предназначалась для письменного сообщения, на ней помещалась надпись: "Почтовое управление за содержание письма не отвечает». До революции праздничные открытки - "поздравишки", как их называли, выпускали к Рождеству Христову и Святой Пасхе, поздравляли с Днем ангела, в начале ХХ века стали посылать поздравления с Новым годом. Поначалу изображения были рисованными - появление фотографии на почтовых открытках несколько задерживалось по техническим причинам- ещё не была изобретена цинкография, позволившая затем весьма дёшево печатать большие тиражи фотоизображений. Первым наиболее распространенным видом фото открытки стала так называемая географическая открытка.  Благодаря старинным открыткам мы сегодня можем представить, как выглядел Петропавловск на Камчатке и турьинские рудники на Урале, фотография донесла до нас и вид украшенных гирляндами из свежей хвои вагонов Первого скорого Сибирского поезда и многое, многое другое.  В современном мире, где господствуют технологии и фото может сделать каждый, по идее открытки должны быть вытеснены и стать музейными экспонатами, но … Открытки и сейчас востребованы и стали отдельным видом искусства.

Волшебные наряды Сильви Факон, вдохновлённые историческими зданиями, городами, книжными, музыкальными и лесными образами.

Все знают, что во время суда над Бродским Ахматова воскликнула: «Какую биографию делают нашему рыжему». Но не все знают, что это была цитата. В 1927 году у поэта-конструктивиста Ильи Сельвинского (он называл себя также Карл!) вышли «Записки поэта». Там есть такое место: А за гущей рифмэтров, критиков и любопытных В далеком углу кого-то сосредоточенно били. Я побледнел: оказывается так надо — Поэту Есенину делают биографию… Считается, что Есенина бил Пастернак, а случилось это в «Рюмочной» на Большой Никитской — той, что закрылась год назад. Не совпадение ли? Сейчас прочитать стихи Сельвинского крайне сложно (найдите «Записки поэта» в гугле), но в 1920-х имя его гремело, и каждая вещь его обсуждалась. А анекдот про «делают биографию» стал расхожим. Да и Ахматова с Сельвинским была знакома. Вот, скажем, из воспоминаний художницы Поповой, 1946 год: «(припоминая) Я, Сельвинский, Ахматова... и... Пастернак — мы ехали вместе в Лаврушинский, а Анна Андреевна ехала на Ордынку». Интересная компания. Иронично тут и то, что через 10 лет пожилой уже Сельвинский потравит легонько Пастернака. Возможно, поэтому ему — в отличие от Бродского и Пастернака — биографию никто так и не сделал, и гуглится он так плохо. Есть лишь одна школа, названная его честь, в Крыму, где он вырос и где сидел за решеткой в Гражданскую. И писал весьма патетично: «Итак, в тюрьме я снова. Ну, что же. Рад весьма. Чем хороша тюрьма? В тюрьме — свобода слова!»

Весну надо встречать ярко, умно и со смыслом. Уже сегодня мы ждём вас в любимом Доме Книги, чтобы выбрать весеннее издание по душе. Актуальная историческая литература, полезная профессиональная, заставляющая снова чувствовать художественная, всегда полезная медицинская и многая другая со скидкой 50%. Приходите, чтобы читать❤

Маяковский посещает Тифлис. Поэт Симон Чиковани вспоминал, что, находясь среди грузинских поэтов и художников, Маяковский после своих стихов читал Блока, а потом вдруг неожиданно прочел два стихотворения Анны Ахматовой: «Стихи Ахматовой он читал с редкой проникновенностью, с трепетным и вдохновенным к ним отношением. Все были удивлены. Один из присутствующих вслух выразил это удивление: „Вы и Ахматова?“ Маяковский чуть помрачнел, но ответил спокойно: „Надо знать хорошо и тех, с кем не согласен, их нужно изучать“. — Не думал, что Ваш бархатный бас так подойдет к изысканным и хрупким строчкам Ахматовой. Маяковский внимательно посмотрел на меня и деловым тоном ответил: — Это стихотворение выражает изысканные и хрупкие чувства, но само оно не хрупкое, стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».

«Дворцы самопознания» - серия работ фотографа Тибо Пуарье из знаменитых библиотечных залов. А какая у вас любимая библиотека?

Эта история начинается как любой бестселлер Гоголя. Сороколетний барин с еще не длинной бородкой и едва наметившей лысиной с поезда пересаживается на лошадей, едет до своей усадьбы – посмотреть, каково теперь крестьянам после реформы. Барин – известный либерал и издатель прогрессивного журнала. Барина зовут Николай Алексеевич Некрасов. На календаре же июнь 1861 года. Из имения барин едет на охоту – в костромские леса. Едет, разумеется, на трех тройках. В одной он сам, а в других двух – обснарядка и кухня. С ним слуги, повар и егерь по имени Кузьма. Плюс любимый пёс Фингал. Эта процессия по тракту вдоль Волги докатила до Костромы, где барин расположился в лучшей гостинице города в лучшем номере на втором этаже. Гостиница называлась «Лондон». На следующий день барин пил чай и смотрел в окно на Сусанинскую площадь. Ему прислуживали «лондонские» лакеи. К ним он и обратился с просьбой: голубчики, отыщите мне компаньона для охоты. Лакеи убежали выполнять приказание. И нашли на той же площади Гаврилу Яковлевича Захарова. Гаврила Яковлевич был известный охотник и нес дупелей (это птичка такая) новому губернатору. Пришли, значит, в номера. С дупелями прямо на веревочке. Ну, говорит егерю, Кузьма, налейте ему двусоставную. Гаврила Яковлевич выпил двусоставную и так там и уснул у них в каморке. Дух перешибло. Так и началась дружба Захарова и Некрасова. Вместе они на охоту ходили. Ну как вместе, еще с поваром, кухней и всей этой процессией. И Гавриле Яковлевичу Захарову собственно Николай Алексеевич посвятил «Коробейников», из которых потом сделали народную песню: Ой, полна, полна коробушка, Есть и ситцы и парча. Пожалей, моя зазнобушка, Молодецкого плеча! Выди, выди в рожь высокую! Там до ночки погожу, А завижу черноокую – Все товары разложу. Цены сам платил немалые Не торгуйся, не скупись: Подставляй-ка губы алые, Ближе к милому садись! Музыку к этим стихам, сейчас больше известную человечеству как Tetris Theme, написал в 1898 Яков Пригожий, капельмейстер московского ресторана «Яр». Вообще умершему в 1920 Пригожему и повезло, и не повезло. Написанные им мелодии (например, кроме «Коробушки» – «Когда я на почте служил ямщиком», «Мой костер в тумане светит» и проч.) получили бешеную популярность, но их почти сразу стали считать народными, забыв имя автора. Именно в качестве народной песня «Коробушка» стала саундтреком игры в «Тетрис» (компьютерная игра, первоначально изобретённая и разработанная советским программистом Алексеем Пажитновым). Причем в изначальной, «русской» версии «Тетриса» никакой музыки не было вовсе. Она появилась в американской и японской версиях игры, причем канонической стала восьмибитная аранжировка «Коробейников», сделанная японским композитором Хирокадзу Танака. Уже на эту обработку появилось много реймеков и отсылок. Например, у Scooter есть песня 2007 года Whistling Dave, где в течение всего трека повторяется мелодия «Коробейников». В комментариях на ютубе люди ностальгируют: тетрис, детство. Нет-нет, кто-то да напишет: это же русская народная песня K O R O B E I N I K I. Но никто не вспоминает Якова Пригожего. Никто не вспоминает Николая Некрасова. Егеря Кузьму. Собачку Фингала. Тройку с поваром и кухней. Стопку двусоставной. И Гаврилу Яковлевича Захарова. Ил.: "Некрасов на охоте" Пластов А. А.

✨КНИГА ДНЯ Мой Рагнарек Автор: Макс Фрай Это история о том, что плохой топ-менеджер может оказаться гораздо лучше хорошего - при условии, что ему поручили организовать не что-нибудь, а конец света. Это история о Последней Битве, в которой никто не хотел победить. Зато все хотели кофе с плюшками и как следует повеселиться. Это история о том, как ни у кого ничего не получилось. И это оказалось к лучшему. И еще это, конечно, история о дружбе и любви, на которых держится мир, вне зависимости от того, пришёл он к концу, или только что начался заново. 📍Посмотреть книгу можно в нашем розничном магазине на Невском, 28 или в интернет-магазине: https://www.spbdk.ru/catalog/item-moy_ragnarek_1/

Л.Н. Толстой. Анна Каренина Иллюстратор Александр Самохвалов, 1953

Французский писатель Ги де Мопассан был одним из тех, кого раздражала Эйфелева башня. Он даже подписывал многочисленные петиции с требованиями её снести, однако уже тогда никто не обращал на них внимания. Тем не менее, обедал Мопассан только в ненавистной ему башне, утверждая, что это единственное место в Париже, откуда её не видно. Как он писал в своей книге “Бродячая жизнь”: «Она преследует вас из всех витрин, как неотвязный, мучительный кошмар».

✨КНИГА ДНЯ Человек с одним из многих лиц Автор: К. Макдоннелл "Одна из самых смешных криминальных книг, которую вы прочитаете". The Express Главный герой Пол Малкроун по просьбе сердобольного персонала дома престарелых приходит к клиентам, теряющим память, чтобы изобразить их родственников. У него настолько "обычное" лицо, что люди признают в нем своего, даже если ждали в качестве визитера любимую бабушку. В первый раз его попытались убить случайно. Во второй — уже намеренно. Теперь Пол Малкроун в бегах, и ему не поможет никто, кроме медсестры, начитавшейся криминальных романов, и полицейского-отщепенца, склонного к насилию. Вместе они раскроют одно из самых печально знаменитых преступлений в истории Ирландии... или сами станут историей. Для кого эта книга: Для читателей современных зарубежных детективов, а также комедий и юмористической фантастики и фэнтези. 📍Посмотреть книгу можно в нашем розничном магазине на Невском, 28 или в интернет-магазине: https://www.spbdk.ru/catalog/item-chelovek_s_odnim_iz_mnogikh_lits/

Когда Маркес вдохновляется Маркесом😉

В разные годы Грина обвиняли в подражании: до революции — Эдгару По, в 50-е годы — Оскару Уайльду. В начале ХХ века ходили сплетни, что Грин, дескать, был знаком с одним английским капитаном, убил его, завладел сундуком с рукописями и теперь публикует под своим именем. Грину всегда не хватало денег, и в борьбе за гонорары он был несгибаем. Это было замечено еще его товарищами эсерами. Однажды эсер Быховский попросил Грина написать об одном казненном революционере. Грин написал тут же — сел за стол и написал. Быховский читал и плакал. Грин потребовал гонорар. Быховский возмутился: как можно требовать деньги за некролог о погибшем товарище! Грин поплелся к дверям, на полдороги остановился, обернулся и сказал: - Ну хоть пятерку дай!

Я чacто говорю людям, что ребенок до трех лет не должен смотреть телевизор, потому что иначе y него не будет шанса научиться думать самостоятельно. Даже мои собственные фильмы – я, конечно, рад, когда дети их смотрят, но я бы не хотел, чтобы они смотрели их постоянно. Пусть посмотрят раз, a потом идут гулять, лазают по горам, ловят жуков. Я стараюсь создавать такие фильмы, которые побудят их именно к этому. Это гораздо лучше, чем проводить летние каникулы перед телевизором. Хаяо Миядзаки

Письма Винсента Ван Гога к брату Тео с набросками к полотнам, над которыми он работал.

Пьянство 8 марта — нaдеюсь — пocледнee. О нeт: 9 марта. Александр Блок. Записная книжка

С праздником, дорогие женщины! Пусть у вас всегда будут живые цветы и цветы на обложках на полке, вокруг любимые люди и настоящая весна в сердце🌸🌿

Английский мобильный библиотекарь, 1930–е годы, Лондон

Из воспоминания о Леониде Андрееве К.И. Чуковского. «Сейчас вспомнил, как Андреев, получив от Цетлина аванс за собрание своих сочинений, купил себе — ни c того ни c сего — осла. — Для чего вам осел? — Очень нужен. Он напоминает мне Цетлина. Чуть я забуду o своем счастьи, осел закричит, я вспомню. — Лет восемь назад он рассказывал мне и Брусянину, что, будучи московским студентом, он, бывало, с пятирублевкой в кармане совершал по Москве кругосветное плавание, т. е. кружил по переулкам и улицам, заходя по дороге во все кабаки и трактиры, и в каждом выпивал по рюмке. Вся цель такого плавания заключалась в том, чтобы не пропустить ни одного заведения и добросовестно придти круговым путем, откуда вышел. — Сперва все шло у меня хорошо, я плыл на всех парусах, но в середине пути всякий раз натыкался на мель. Дело в том, что в одном переулке две пивные помещались визави, дверь против двери; выходя из одной, я шел в другую и оттуда опять возвращался в первую: всякий раз, когда я выходил из одной, меня брало сомнение, был ли я во второй, и т. к. я человек добросовестный, то я и ходил два часа между двумя заведениями, пока не погибал окончательно!»

П. Бажов. Малахитовая шкатулка Иллюстратор Николай Сажин, 1991

Страх — это еще не слабость. Вот если страх заставляет тебя отступить, если ты бережешь свои силы и в результате уменьшаешься сам — это слабость. A чтобы знать жизнь — надо жить. He беречь себя от конфликтов своих и чужих, не бояться опасности, риска, не искать пути полегче, не бежать от ответственности, не думать, что твоя хата с краю и что ветры времени тебя не коснутся. Евгений Павлович Леонов. Письма сыну

— Haдо отдать его во ВГИК. — сказал отец, когда я окончил школу. — Почему во ВГИК? — спросила мама. — А куда его, дурака, еще девать? Отец мой, метростроевец, считал работу в кино несерьезным занятием и предложил ВГИК (Институт кинематографии) как крайний вариант. — Там хотя бы блат есть, — сказал он. Блат, действительно, был. Мама работала на «Мосфильме» вторым режиссером и знала многих мастеров ВГИКа, а муж ее сестры, знаменитой актрисы Верико Анджапаридзе, кинорежиссер Михаил Чиаурели снимал фильмы о Сталине и был тогда одним из самых влиятельных деятелей кино. Но поступать во ВГИК я отказался — блат был чересчур явным. И к тому же никакой тяги к режиссуре у меня не было, — как, впрочем, и ни к чему другому. Кроме джаза. (О джазе расскажу потом.) — Но в какой-нибудь институт поступать надо обязательно, — сказала мама. — А то тебя в армию заберут. В армию мне не хотелось. Moй приятель Женя Матвеев собирался в архитектурный, и я решил идти с ним — за компанию. После архитектурного по распределению я попал в ГИПРОГОР (Институт проектирования городов), в мастерскую перспективной планировки. Мы решали, как должны развиваться города страны в течение ближайших двадцати пяти лет. Но пока мы в Москве чертили — они на месте строили. Мы не знали, что они строят, — а им плевать было на то, что мы чертим. Поначалу я был полон энтузиазма, засиживался на работе по вечерам и порученную мне работу выполнил на месяц раньше срока. Ожидая похвалы, представил чертеж главному архитектору. Тот взял черный карандаш и стал чиркать прямо по чертежу: «Тут надо так. А это надо вот так». Moг бы хоть кальку подложить... Стереть его чертов карандаш мне не удалось, и пришлось чертить все заново. Через неделю принес со всеми исправлениями, а он опять чиркает: «Здесь надо так. А здесь — так...» Снова переделываю — опять не то. В курилке мне объяснили: — Когда срок сдачи? — Пятнадцатого. — Cдай проект тринадцатого, и все получат премию. А будем сдавать за месяц до срока, на месяц сократят сроки. Понял? Я понял. Приходил на работу к девяти, отмечался и шел курить. Потом шел в мастерскую, что-то чертил для приличия (под бесконечный рассказ чертежницы Зины о подлостях соседки Люси) и шел курить. Потом играл в морской бой с экономистом Маргулисом (под рассказ Зины о Люсе), слонялся по мастерской, потом еще чуть-чуть чертил (под Зину о Люсе)... И шел курить. И так до без четверти час. Toчно без четверти приходил Олег Жагар, который работал в соседней мастерской. Мы съедали бутерброды, запивали чаем и ровно в час — за проходную. Гулять. В тот судьбоносный день идем, гуляем — видим: под забором лежит пьяный. Нестандартный: в макинтоше, берете, очках и галстуке. И при часах. Могли бы и мимо пройти, но — не прошли. — Надо разбудить, — сказал Олег, — разденут этого интеллигента. Эй, коллега! Интеллигент открыл глаза, сел, огляделся, соображая, где он, и тупо уставился на нас. — Домой иди, пока в вытрезвитель не забрали, — сказал Олег. — Я не пьян, — прохрипел интеллигент, — я отдыхаю... Он вытащил из кармана скомканную газету, расправил ее, снова лег и сделал вид, что читает. Если бы тогда этот тип не попался нам на глаза, может быть, моя жизнь на следующие полвека сложилась бы иначе. Не было бы бесконечных бессонных ночей и сердечных приступов, не выкуривал бы три пачки сигарет в день, не увидел бы полярное сияние в Арктике и миражи в Каракумах, внучки не хвастались бы тем, что они — мои внучки, композитор Гия Канчели не подарил бы мне заграничную курточку из чистого хлопка, и не писал бы я сейчас эту дурацкую книжку. Пьяный читал «Coветскую культуру», а там был заголовок: «Mocфильм объявляет набор на режиссерские курсы». Я купил газету и узнал, что при «Мосфильме» решили организовать высшие режиссерские курсы. На эти курсы будут принимать людей смежных профессий — художников, писателей, театралов, музыкантов... и архитекторов. Стипендия — сто тридцать рублей! А у меня в ГИПРОГОРе зарплата — девяносто. — Ну какой из тебя режиссер? — сказала вечером мама. — Ты же видел режиссеров. Знаешь, какие они. Режиссеров я видел, и очень многих. До войны мы жили в бараке в Уланском переулке. Жили роскошно: у нас была большая комната (21 кв. м) и отдельный вход. Когда из Тбилиси приезжали Верико и Чиаурели, они привозили вино, всякую снедь и звали к нам своих гостей. Мама готовила вкусную грузинскую еду, и у нас побывали и Эйзенштейн, и Пудовкин, и Довженко, и Рошаль, и многие другие классики. Все они были яркие, колоритные личности и излагали свои мысли образно, красиво и очень складно. Когда мне было лет пять, мамина подруга Аллочка на ночь вместо сказок рассказывала мне историю Римской империи. Когда мы добрались до Цицерона, я представлял его себе в виде Григория Львовича Рошаля — в берете, очках, при бабочке, но в тоге (Рошаль у нас бывал чаще других). Мама была права — мне до Цицерона далеко. Я до сих пор даже короткий тост складно произнести не могу. (А еще грузин.) Я объяснил маме, что не собираюсь быть режиссером-постановщиком. Хочу стать вторым режиссером, как она, и не хочу до гробовой доски слушать про Зинину соседку Люсю. И что стипендия на курсах сто тридцать рублей. — Давай попробуй, — согласилась мама. — Но сейчас это будет очень сложно. Времена изменились. Чиаурели за пропаганду культа личности услали в Свердловск. Директором «Мосфильма» стал такой же любимец Сталина, лауреат шести Сталинских премий Иван Пырьев. И если Пырьев узнает, что я племянник ненавистного конкурента Чиаурели, то он меня и близко к курсам не подпустит. Так что, чем меньше людей будет знать, что Георгий Данелия — сын Мэри Анджапаридзе, тем лучше. Мама позвонила кинорежиссеру Михаилу Калатозову, которого знала еще по Тбилиси, сказала, что сын собирается поступать на режиссерские курсы, и попросила посмотреть, есть ли у него какие-нибудь шансы. На следующий день в курилке Олег Жагар меня консультировал. В отличие от мамы, он мое решение сразу одобрил: — Paз в башке щелкнуло, то валяй. Чтобы потом не жалеть. Жагар, фронтовик-разведчик, на десять лет старше меня, был эрудированным и умным человеком, и я с ним считался. — Давай подумаем, что Калатозову говорить... Он обязательно спросит, почему ты решил поменять профессию. А ты? — Скажу, потому что здесь тоска зеленая. — Ни в коем случае. Говори, что ты с детства мечтаешь быть кинорежиссером, что это твое призвание. Что любишь литературу, музыку, живопись, театр, а кино — искусство синтетическое и все это аккумулирует. Ну, живопись и литературу ты более или менее знаешь... Как с музыкой? — Не ахти... Мелодии помню, могу даже напеть, но что чье... — А ты там не пой. Говори, что твой любимый композитор Бетховен, «Героическая симфония». «Героическая» — верняк. Ну, и Прокофьев. Да, а в литературе не забудь «Не хлебом единым» Дудинцева. Сейчас это модно. ...В субботу я пошел к Калатозову. Михаил Константинович — высокий вальяжный шестидесятилетний грузин с бархатными карими глазами — усадил меня в кресло, сам сел напротив. — Решили поменять профессию? Зачем? Архитектор — замечательная специальность. Он был со мной на «вы», хотя и знал с детства: я дружил с его сыном Тито. — Я люблю живопись, литературу, музыку и театр. А кино — искусство синтетическое и все это аккумулирует. Калатозов одобрительно покивал. — В самодеятельности спектакли ставили? — Нет. — Играли? — В спектаклях? Нет, в спектаклях не играл. — А где? — В капустнике, в цыганском хоре пел. В институте. Пауза. — Фотографией увлекаетесь? — Нет. Снова пауза. — Пишете? Рассказы, заметки... — Нет. — Стихи? — Сейчас уже нет. — А когда? — В детстве сочинял какую-то бестолочь... Но мама очень гордилась. — Ну-ну, — заинтересовался Калатозов, — прочтите. — Да не стоит... — Прочтите, прочтите. И я прочел: Во мгле печальной на горе стоит Чапаев бледный. Погиб Чапаев в той реке, погиб он, незабвенный. Врагу за это отомщу и силу нашу покажу, И выскочат из Троя четыреста героев. — «Трой» — это троянский конь, — объяснил я. — Мне тогда мамина подруга Аллочка про него рассказала. «Господи, что я несу!» — М-да... — Калатозов тяжело вздохнул. — A Чапаева Бабочкин сыграл неплохо... Пауза. — Вы сказали, любите музыку... — наконец спросил Калатозов. — Сами музицируете? — Немного. — На фортепьяно? — На барабане. Пауза затянулась. Всемирно известный режиссер сложил руки на груди и задумался, а я с тоской смотрел по сторонам. В этой комнате мне все было знакомо: и фотография, где Калатозов снят с Чаплиным (во время войны Михаил Константинович был представителем Экспортфильма в США). И тахта, покрытая шотландским пледом, и картина над тахтой — красивая молодая женщина в кресле. Женщина с картины смотрела на меня с сочувствием. Я легонько подмигнул ей: не переживай, родная. Я все понял, сейчас уйду. — Иностранный язык знаете? — придумал еще один вопрос Калатозов. — Нет. — Вы молодой. Надо выучить. Я встал. — Обязательно выучу. Я пойду, Михаил Константинович. Извините. Спасибо. Калатозов тоже поднялся. — Я провожу. Он вышел со мной на лестничную площадку и нажал кнопку вызова. Загудел лифт и, не доехав до нас, остановился — перехватили. — Парфеноны и Колизеи, Гия, стоят тысячелетия. А кино что — целлулоид, пленка. Зыбкий материал. — Калатозов вздохнул. — Ой, Михаил Константинович, — вспомнил я, — извините, я у вас на столе папку оставил!.. ...Через десять минут Калатозов внимательно изучал содержимое папки, а я в кресле напротив напряженно ждал приговора. Последние дни я, готовясь к визиту, с утра до вечера рисовал жанровые картинки и сделал, как мне казалось, забавную раскадровку чеховского «Хамелеона». Досмотрев, Калатозов закрыл папку, откинулся в кресле, сложил руки на груди и задумался. «Не понравилось», — понял я и стал непослушными от перенапряжения пальцами завязывать тесемки на папке. Тесемки не поддавались. — Дайте мне, — Калатозов отобрал у меня папку и сделал аккуратные бантики. — Это вы сдайте в четыреста двенадцатую комнату на «Мосфильме». Узнайте, что там еще надо. На экзамене я вас спрошу, почему вы хотите стать режиссером. Ответите, как сегодня мне. Маме привет. — Спасибо, Михаил Константинович! В дверях он меня спросил: — A почему вы мне эти рисунки сразу не показали? — A вы не спросили, рисую я или нет. Георгий Николаевич Данелия, "Безбилетный пассажир"

До главного женского праздника всего пару дней, самое время для весеннего настроения. Ну а мы уверены, что лучший букет, который можно подарить любимой маме, подруге, коллеге или сестре состоит не из цветов, а из книг😉 Выбирайте свой книжный букет из трёх книг с 5 по 8 марта в нашем магазине, а мы подарим вам 3 книги по цене 2. И пусть наступающая весна будет книжной📚

Кэрол Маркус была помолвлена с Сарояном - известным американским писателем. Однако того вскоре призвали в армию, и единственной формой отношений, которые могла поддерживать с ним Кэрол, стала переписка. Переписываться со знаменитым писателем ей было непросто. Но она упорно искала выход: «Я сказала Уне, своей подруге, что боюсь, как бы Билл не решил по моим письмам, что я полная идиотка, и не передумал на мне жениться". Молодой человек Уны, который тоже был призван в армию, чуть ли не каждый день посылал ей письма. Прочитав их, Кэрол сказала, что «в них нежности даже больше, чем у Господа». Тогда получив у подруги согласие, Кэрол копировала куски из писем ей в письма к своему жениху. Когда же влюбленным удалось наконец встретиться, Сароян обескуражил Кэрол заявлением, что не уверен, стоит ли им жениться: уж больно много было в ее письмах «бойкой пошлятины». Но тут Кэрол искренне повинилась в плагиате, после чего получила прощение и в феврале 1943 года вышла за Сарояна. Кстати, автором тех "слащавых" строчек был Дж. Сэлинджер - будущий автор "Над пропастью во ржи".

Жажда книг ❤

В самые сложные и тёмные времена главное лекарство от боли, грусти и ненависти - просвещение. Верим, что книги продолжат быть нужными всем нам❤ Поэтому, несмотря на события вокруг, мы очень хотим продолжить рассказывать вам об интересных книгах, красивых изданиях, захватывающих историях из жизни авторов и о всём том, что вдохновляет и даёт желание жить, созидать и думать💫 Спасибо, что с нами!

Если бы во всех обращениях использовали такой слог, быть может, сейчас у нас и вовсе никаких проблем не было 😎