Выставка "Фрэнсис Бэкон и наследие прошлого"

Выставка, проходящая в рамках перекрестного года культуры Великобритании и России 2014, подготовлена Государственным Эрмитажем совместно с Центром изобразительных искусств Сейнсбери, Университет Восточной Англии. На экспозиции представлены тринадцать картин Фрэнсиса Бэкона из собрания Центра изобразительных искусств Сейнсбери, из коллекции Лизы и Роберта Сейнсбери – первых и самых щедрых меценатов Бэкона, оказавших художнику существенную моральную и финансовую поддержку в сложные для него годы. Картины были написаны в основном в 1950-е – начале 1960-х годов, и являются той основой, вокруг которой собирались остальные произведения художника. На экспозиции представлены также живописные произведения из галереи Тейт, Лондон; Художественной галереи и музея Абердина, Йельский центр британского искусства в Нью-Хейвене, США; галереи Хью-Лейн в Дублине, а также из собраний частных коллекционеров. Из коллекции лорда Дуро экспонируется «Портрет папы Иннокентия X» Веласкеса, являющийся одним из вариантов картины в галерее Дориа Памфили. Образ папы римского, созданный великим испанским художником,  был источником вдохновения для многих картин Бэкона.

Выставку прекрасно дополняют художественные произведения из собрания Государственного Эрмитажа, начиная от египетского искусства и образцов греко-римской пластики до живописи Веласкеса и Рембрандта, Матисса и Пикассо, скульптуры Микеланджело и Родена. Френсис Бэкон, как и многие другие художники, оглядывается на своих предшественников, изучает и использует опыт великих мастеров прошлого и своих современников. Материалы из его мастерской в Южном Кенсингтоне, в Лондоне, ныне находящиеся в галерее Хью Лейн, в Дублине, позволяют заглянуть в мир художника, познакомиться с его творческим методом, выявить источники отдельных образов его произведений, в которых древнее, классическое и современное ему искусство играло такую важную роль.

Британский художник Фрэнсис Бэкон (1909–1992) – один из крупнейших мастеров XX века. Его произведения являются важнейшими экспонатами залов современного искусства мировых музеев, частные коллекционеры выкладывают за его картины целые состояния. Его творчеству посвящаются многочисленные выставки, оно стало объектом изучения исследователей – историков искусства, психологов, философов. Как всякое крупное явление искусства, оно отражает не только сложный внутренний мир самого художника, но представляет собой слепок времени и обстоятельств, в которых он жил и творил.

Бэкон родился в Дублине в семье военного, происходившего из старинного, но обедневшего рода (среди его дальних предков числится знаменитый философ XVI века Фрэнсис Бэкон). Однако, несмотря на благородное происхождение, художник не получил даже систематического образования, ему помешали слабое здоровье и частые переезды семьи, связанные сначала с Первой мировой войной, потом – с войной за независимость Ирландии. Из-за серьезных разногласий с отцом он оставил дом в возрасте семнадцати лет. В 1926 году он побывал в Берлине, где впервые познакомился с фильмами Фрица Ланга и Сергея Эйзенштейна. Как он позднее признавал, эти фильмы произвели на него такое сильное впечатление в годы становления, что не раз нашли отражение в его творчестве позднее, когда он пытался создать «лучшее изображение человеческого крика». На выставке можно видеть картину из серии «Кричащие папы» (этюд «Голова кричащего папы», 1952, Йельский центр Британского искусства, Нью-Хейвен), написанную под впечатлением от сцены с няней на знаменитой одесской лестнице из фильма «Броненосец Потемкин», и иллюстрации из «очень красивой, раскрашенной вручную книги о заболеваниях полости рта». По мнению самого художника, он так и не смог в своих многочисленных экспериментах превзойти Эйзенштейна. 

Живописью Бэкон начал заниматься, побывав на выставке Пикассо в Париже в 1928 году. Ранние попытки писать маслом он сочетал с работой дизайнера интерьеров, в которой добился некоторых успехов. «Распятие» (1933, собрание Мёдеми, Лондон) – одна из первых картин, исполненных под влиянием живописи Пикассо и обративших на себя внимание критиков. Она сильно отличается от других его работ на ту же тему, которую он считал чрезвычайно важной в своем творчестве, считая, что «нет более подходящего сюжета для выражения человеческих чувств». Произведений 1930-х годов сохранилось крайне мало, так как последующие неудачи заставили художника многое из созданного уничтожить. Сам он считал своей первой зрелой работой триптих «Три этюда к фигурам у подножия распятия» (1944, Галерея Тейт, Лондон). Осенью и зимой 1949 года в Лондоне прошла его первая персональная выставка, о нем заговорили как об одном из ведущих художников Британии, а его работы стали неотъемлемой частью выставок современного искусства во всем мире. С 1961 года художник обосновался в Южном Кенсингтоне,  в Лондоне, где оставался до конца жизни и где создал знаменитые большие триптихи, ставшие его излюбленной композиционной формой («Три этюда человеческого тела», 1970, собрание Ордовас, Англия). Умер художник в Мадриде в 1992 году.

Бэкон не имел профессионального художественного образования, своими учителями считал Микеланджело, Рембрандта, Тициана, Энгра и Веласкеса. Образ папы Иннокентия X, созданный испанским живописцем (1650, собрание Дориа-Памфили, Рим), неотступно присутствовал в творчестве Бэкона на протяжении многих лет («Папа I. Этюд по портрету папы Иннокентия X Веласкеса», 1951, Городская галерея и музей, Абердин). На выставке демонстрируется также погрудная версия картины Веласкеса из собрания лорда Веллингтона, предоставленная Эрмитажу нынешним владельцем маркизом Дуро (Апсли-Хаус, Лондон). Бэкон считал, что «это один из величайших когда-либо написанных портретов», и признавался, что был «просто помешан на папе, потому что он буквально преследовал меня, порождая самые противоречивые чувства и затрагивая разные области… Я думаю, все дело в его великолепных красках». У великих живописцев прошлого он учился технике наложения мазков и богатству палитры, пытаясь воплотить реальность неистовством краски. Ему хотелось, чтобы в его случае методы старых мастеров действовали совсем иначе, «не так как прежде, не в тех целях, для которых они были созданы первоначально.

Всегда ощущая неудовлетворенность своей работой, он почти каждую свою вещь называл этюдом. Часто он уничтожал свои произведения полностью или частично. На выставке представлена его картина с вырезанным фрагментом и холсты, которые он использовал как палитру (Галерея Хью Лейн, Дублин).  Изображенные Бэконом фигуры и лица людей, как правило, деформированы, перекручены, искажены. Но те, кого он писал, признавали свое сходство с изображением и точность отражения их личности (на выставке представлено несколько портретов Лизы и Роберта Сейнсбери, Изабель Роусторн). По словам художника, создавая образы, он отдавался случаю и воображению. Его мало интересовало, как выглядит тело, ему было важно передать, что и как оно чувствует. Искажением он пытался придать бо́льшую реальность изображаемому объекту. Рембрандт служил для него примером передачи реальности путем чудесной техники, важную роль в которой играют текстура мазка и контраст между светом и тенью. Он изучал автопортреты великого голландца, отмечая, как его лицо меняется раз от раза и как «эта разница затрагивает в нас разные области чувств». Бэкон регулярно писал свои собственные отражения в зеркале («Мужской портрет», 1960, собрание Сейнсбери, Норидж), «наблюдая работу смерти». Призрак неизбежности смерти таится в его этюде «Портрет II. Посмертная маска Уильяма Бэкона» (1955, Галерея Тейт), слепок с которой находился у художника (ныне в Галерее Хью Лейн). Очевидно, его интересовали посмертные древнеегипетские, греческие и римские погребальные маски и портреты. Листы с их воспроизведениями, вырванные из книг, во множестве были у него под рукой в мастерской (ныне в Галерее Хью Лейн). Многочисленные «Головы» и портреты Бэкона соотносятся не столько с живописными произведениями, сколько с египетскими масками и скульптурными бюстами, знакомыми по римской античности. Нельзя не обратить внимание на любовь художника к незавершенным скульптурным формам и фрагментам, которые будоражили его фантазию, причудливым образом проявляясь в его произведениях.

Фрэнсис Бэкон не занимался скульптурой, тем не менее, связь его творчества со скульптурой необычайно глубока. В этюде «Воображаемый портрет папы Пия XII» (1955, собрание Сейнсбери) очевидна окаменелость неподвижной формы, свойственная скульптурам египетских фараонов, например фигуре Аменемхета III (Государственный Эрмитаж). Одним из главных источников художественных образов для Бэкона было творчество величайшего представителя классической традиции Микеланджело. «Скорчившийся мальчик» из собрания Эрмитажа цитируется Бэконом почти открыто в картине «Две фигуры в комнате» (1959, собрание Сейнсбери). Как и в других полотнах, образы Бэкона отсылают нас к фигурам «День» и «Вечер», созданным Микеланджело для надгробия Медичи во Флоренции (на выставке представлены терракотовые копии XVI века из собрания Эрмитажа). Художник необязательно был знаком с оригиналами, довольствуясь для своих целей иллюстрациями в книгах и альбомах (ныне в Галерее Хью Лейн).

Мощным источником вдохновения для Бэкона стало искусство Ван Гога. Бэкон создал серию картин под впечатлением от работ и писем Ван Гога к брату Тео, в которых Ван Гог излагал свое отношение к копиям с картин предшественников. Будучи больным, он утешался копированием с черно-белых репродукций Делакруа и Милле, которые использовал как источник для сюжетов. Он объяснял брату, что импровизирует с цветом, стараясь припомнить их картины. Бэкон по-своему интерпретировал Ван Гога в этюдах «Портрет Ван Гога I» (1956, собрание Сейнсбери) и «Ван Гог IV» (1957, Галерея Тейт).

Диалог с искусством предшествующих мастеров, в котором Бэкон черпал вдохновение и художественные приемы, – один из чрезвычайно важных аспектов его творчества. Богатая и разнообразная коллекция Эрмитажа позволяет показать рядом картины Бэкона из Англии, Шотландии, Ирландии и США, а также произведения скульптуры и живописи, начиная с эпохи египетских фараонов и заканчивая работами старших современников художника – Пикассо, Матисса, Сутина, – не для того чтобы зритель поразился прямым аналогиям, а чтобы попытался задуматься о непреходящей ценности великих произведений искусства, неисчерпаемых ресурсах, которые они предоставляют для вдохновения, и тех творческих процессах и интерпретациях, которые они порождают у неординарной творческой личности.

Архивные материалы из мастерской Бэкона – фотографии, книги, вырванные листы из альбомов по искусству и журналов, газеты, испорченные и незаконченные картины, – как и фотографии Перри Огдена самой мастерской, зафиксировавшие творившийся в ней беспорядок, позволяют проникнуть в психологию художника и отчасти являются ключом к пониманию метода его работы. Бэкон признавался, что «в этом хаосе чувствует себя как дома», что хаос рождает в нем образы. Он сравнивал мастерскую с химической лабораторией. Она была для него «местом эксперимента, творения и разрушения». Фотографии и листы из альбомов были разбросаны по полу мастерской, специально чтобы по ним ходили. Измятые, поломанные, сознательно порванные и заново, но криво, соединенные скрепками, они принимали неожиданные формы, непривычные связи, объединялись и трансформировались в нечто новое, заставляли работать фантазию художника. Как объяснял сам Бэкон, «это придает новые смыслы, например, картине Рембрандта, которые он в нее не вкладывал». В собрании художника было около трехсот отпечатков фотографа Джона Дикина, которому Бэкон заказывал фотографии своих друзей. Он пользовался ими как инструментом, они помогали ему передать «некоторые черты» и «детали». Большей частью отпечатки были порваны и смяты, как и все другие ценимые им изобразительные источники, именно в таком виде они представляли для него наибольший интерес.

Тщательно подобранные для этой выставки материалы присланы из Галереи Хью Лейн в Дублине. Они были переданы туда после смерти Бэкона его наследником вместе с огромным изобразительным материалом и богатейшей библиотекой – всем, что скопилось в крошечной квартире на Рис-Мьюз, где на первом этаже находилась его мастерская. При жизни художника мало кто попадал в это сугубо личное пространство, сохраняющее отпечаток его яркой индивидуальности и таящее разгадки к пониманию его творческого гения.

Кураторы выставки – доктор Тьерри Морель, Великобритания, и Елизавета Ренне, старший научный сотрудник Отдела истории изобразительного искусств Государственного Эрмитажа, кандидат искусствоведения. 
К выставке подготовлен научный иллюстрированный каталог (Издательство «Фонтанка», 2014).

Выставка проходит при поддержке Фонда друзей Эрмитажа в Великобритании. По окончании работы в Государственном Эрмитаже летом 2015 года выставка будет представлена в Центре изобразительных искусств Сейнсбери, Университет Восточной Англии.