Нет в русской литературе произведения с более мрачной репутацией, чем «Господа Головлёвы». Его боятся не меньше Ф. М. Достоевского. Все знают, но никто не читал. «Бренд» последнего времени: освежи содержание - скачай с сайта. «Золотые» рефераты на сайте «Неуч» голосят как заведенные - крепостничество, распад, кровопивушка (вариант: гроб, склеп, кровопивушка). Выпиши в строчку - получишь триллер про Дракулу.
У Щедрина в истории театра не очень объёмная, но завидно яркая театральная жизнь. Для показа на Александринской сцене «Головлевы» были запрещены, Но наравне с романами Достоевского - оставались одним из любимых произведений театра. Фантасмагория Гоголя помноженная на «психоз» Достоевского - вот «Головлёвы». Ярки характеры, перенасыщена жизнь, каждый глагол - исключителен. Для актера не клад - сокровище. Лучшие спектакли принадлежат петербуржцам - Николаю Акимову, Георгию Товстоногову, Льву Додину.
В роли Иудушки Головлёва блистали Андреев-Бурлак, Иван Берсенев, Иннокентий Смоктуновский. Вольное жанровое определение «Головлевых» - психический реализм на грани фантастики позволяет сегодня экспериментировать на сцене с самыми разными театральными формами. Было бы желание.
Современная режиссура, с её тягой к «экстриму» сегодня вполне может сделать из «Головлёвых» все что захочет - от некролога до хепенинга, от хулиганства до триллера, от шекспировской трагедии до христианской молитвы. Все Маркизы де Сад, все Дракулы, а заодно и поттеровские Волан де Морты (если учесть запросы младшего поколения) - жалкие эпигоны по сравнению с этим «властелином колец» - Порфирием Владимировичем, по прозвищу Иудушка-кровопивушка.
Но каноны великой русской классической литературы, к которым принадлежит роман, а скорее сама натура М. Е. Щедрина (не классик - титан) делают «Головлёвых» одновременно неуязвимыми перед эпигонскими выходками и исключительно благодатными для постановки. Потому что в великом романе есть всё - плотское влечение, кровопийство (у писателя - без кавычек), семейный театр и семейный террор (один шаг до кровосмешения), натуральная психодрама и фэнтези. Правда, трапеции с голым Иудушкой в духе М. А. Булгакова в спектакле Влада Фурмана не наблюдается (хотя и натуральные полеты Порфирия в романе имеются). От хулиганства в спектакле Влада Фурмана, прекрасно владеющего языком сценических трансформаций, заглавие - сократившее классическое название до одиозного - «Господа Г...».
Сегодня «Господа Головлёвы» снова вышли на театральную авансцену. После театра им. Андрея Миронова, в сезоне 2004-05 гг. «Господ Головлевых» в МХТ поставил Кирилл Серебряников, открывший для Москвы драматургию Василия Сигарева. В Петербурге в 2003 году Василия Сигарева первым поставил Влад Фурман. Проект «Господа Г.» завязался в театре им. А. Миронова три года назад.
Роль Иудушки сразу предназначалась одному из самых любимых петербургских артистов - Сергею Русскину, с которым Фурман не встречался в новых постановках в течение последних пяти лет (хотя работал с артистом в своих лучших спектаклях - от «Мертвых душ» до «Обломова»), и которому, как в свое время Александру Калягину на съемках «Механического пианино», было выставлено только одно условие - похудеть. Не так просто оказалось найти в Петербурге Мать - Арину Петровну Головлеву. С Татьяной Ткач («Белое солнце пустыни», «Место встречи изменить нельзя» в кино, «Лес» Г. Козлова в петербургском театре на Литейном) Фурман сначала встретился на съемочной площадке, снимая очередную серию «Ментов». Эта встреча и решила вопрос постановки, в центре которой - история большой дворянской семьи, целого рода. Не сага (сага о Форсайтах, московская сага), не сказание - «сказание» ставил Фурман в «Обломове», и не роман - в роман были превращены «Отверженные».
«Господа Г.» в театре «Русская антреприза» имени Андрея Миронова - это реализм и фантасмагория человеческой духа, задрапированного условностями и препарированного с точностью патологоанатома. Жизнь души, зажатой в щипцы. И именно в этом смысле закрепощенной, бредущей в потемках. Местами смешной до ужаса (именно местами, и точно до ужаса). Омерзительной до восхищения. Точку опоры среди головлевской трясины нащупать почти невозможно. Увидеть - и ужаснуться. Увидеть - прочувствовать. Найти в себе черты. И очиститься. Без квоты на жалость. Жалость (милость к падшим), вот чувство, сравнимое, в конце концов, с милостью. Прощение - великая опора человека, силу которой постигает в финале спектакля вечный мытарь, великолепный герой русской классической литературы Порфирий Владимирович Головлёв…
Спектакль посвящен памяти великого русского артиста Иннокентия Михайловича Смоктуновского, игравшего роль Иудушки Головлева в спектакле Льва Додина во МХАТе, артиста, с которым жизнь театра им. Андрея Миронова была связана с первого года своего существования (спектакль «Откровения Иннокентия Смоктуновского»), и которого театр считает одним из своих «крёстных отцов».
