Юрий Смекалов: "Что будет, если вывернуть человека наизнанку?"

Юрий, расскажите, как вы пришли к балету? Насколько мне известно, в детстве вы учились в музыкальной и художественной школах, играли в хоккей и занимались плаванием.

Моя мама мечтала стать балериной. Но когда в детстве она сказала, что хочет заниматься балетом, ее мама ответила: извини, мы уже купили тебе фортепиано. Думаю, что она решила реализовать во мне свою несбывшуюся мечту. Однажды мы поехали с отцом в зоопарк. И у входа он заметил объявление, что в хореографическое училище имени А.Я.Вагановой набираются мальчики. Папа, естественно, сразу вспомнил о мечте мамы стать балериной, и принял решение отвести меня на просмотр на улицу зодчего Росси.

Космос, Хэллоуин и пузырькифэшн: мероприятия для детей в Петербурге 2 - 7 ноября

Какой вы видели свою будущую жизнь, пока были студентом Академии? Насколько это совпало с тем, как все сложилось?

Учась в Вагановском, я представлял себя исключительно артистом Мариинского театра. Но все сложилось иначе, и после выпуска десять лет я проработал в труппе Бориса Эйфмана, о чем нисколько не жалею. Хотя судьба в итоге все равно привела меня в любимую Мариинку.

Жалеть, и правда, не стоит. У Эйфмана вы танцевали Ивана Карамазова, Дон Жуана, Вронского, Тригорина, за которого получили "Золотую маску". А какую из работ в этом театре вы бы назвали самой значимой?

Однозначно партию Тригорина в "Чайке". Роль амбициозного и в то же время сомневающегося в своих силах человека мне кажется интересной. Это во многом портрет настоящей творческой личности. Плюс ко всему, эта работа случилась уже после того, как созрело желание уйти из театра – возникло ощущение внутреннего стопора. Но Борис Яковлевич вдохновил меня на эту роль, и у нас сложился уникальный тандем и взаимопонимание во время постановочного процесса.

Может быть, есть герой, которого вам танцевать почему-то сложнее? Или партию, которую вам тяжело принять или понять.

Да, роль Гурна в балете "Сильфида". После десяти лет работы в театре Эйфмана у меня сформировалось убеждение, что каждая роль в спектакле должна быть выстроена и закончена. И как раз в спектакле Бурнонвиля есть логическая образность партии Гурна. В нашей версии спектакля, которую переносила фон Розен, этот персонаж выстроен не достаточно убедительно.

С 2008 года вы работаете как хореограф. Как долго зрело в вас решение не только исполнять, но и сочинять танец? Помните ли момент, как приняли решение ставить первый свой спектакль?

Конечно, помню. Это был хореографический вечер "Золото осени" в Москве, который изначально я хотел представить как свой дебют в качестве режиссера и хореографа. Случилось так, что во время работы над этим проектом умер мой близкий друг и учитель Георгий Алексидзе. И эту постановку я посвятил ему, переосмыслив сюжетную линию спектакля.

"Verba volant, scripta manent – слова улетают, написанное остается" стала моей первой работой в качестве режиссера и хореографа.

Но почему оставаться только танцовщиком было уже было мало?

Случилась серьезная травма – была опасность, что вообще не буду танцевать. Но я не мог представить себя не танцующим и оторванным от балета, поэтому и поступил снова в Академию русского балета, но уже на курс "Искусство хореографа" к Георгию Алексидзе, чтобы получить новую специальность.

"Солярис" – первый балетный спектакль в репертуаре "Приюта комедианта". Расскажите, как вам пришла идея спектакля?

У нас с Виктором Минковым, директором и художественным руководителем "Приюта комедианта", родилась идея о новой творческой коллаборации. После первой совместной работы – вместе с его продюсерским центром мы привезли в Санкт-Петербург балет Infinita Frida, который я ставил в Мексике. Набравшись смелости, мы решили, что можно создать новый балетный спектакль, но уже на петербургской сцене. При том, что балетной антрепризы в нашей стране, по сути, не существует – крайне сложно собрать сильных танцовщиков из разных театров, тем более, представляющих разные танцевальные направления.

Если же говорить об идее спектакля... мы берем тему, которая волнует каждого в определенный момент жизни. Важно рассуждать о том, откуда произошел человек, важно думать, как серьезно космос связан с нашим существованием.

"Солярис" – роман крайне значимый для космической фантастики. Самая сильная его сторона, на мой взгляд, в том, что автор оставляет финал открытым – Лем лишь задает вопрос о происхождении человека, о его связи с космосом. Мы можем только дискутировать, обсуждать их, оттого тема и остается волнующей.

Стоит ли зрителю пытаться "прочитать" танец, держа в голове "Солярис" Лема? Советуете ли вы ли перечитать книгу перед походом на спектакль?

Не стоит подходить к интерпретации спектакля, вооружившись знанием сюжета. Но перечитать необходимо, конечно. Во-первых, для многих "Солярис" – это только фильм Тарковского. А он все же дал свою трактовку романа и наполнил экранизацию размышлениями, которых в книге нет. И стоит напомнить, что сам Лем был не очень доволен фильмом. Во-вторых, перечитать книгу важно, потому что каждый зритель или читатель может найти в ней собственные ответы на вопросы, заданные писателем. Каждый будет видеть свой смысл, по-своему определять важность романа. Возможно, тот, кто перечитает "Солярис", сможет обнаружить некоторые ответы именно в нашем спектакле.

Вы уже отметили, что в "Солярисе" задействованы сильные танцовщики - как солисты Большого, Михайловского, Мариинского театров, так и не менее талантливые танцовщики современных направлений. Как удалось собрать эту команду?

Как удалось? Ответ мне не известен (улыбается). Повторюсь, что в балетном мире очень трудно собрать для нового проекта танцовщиков такого уровня. На мой взгляд, самым успешным человеком в таких проектах остается Екатерина Галанова, которая приглашает лучших артистов на фестиваль Dance Open. Мы, конечно, не конкурируем. Но я все-таки пытаюсь своей идеей заразить артистов: они собрались ради творчества, чтобы вместе создать нечто интересное. Я работаю в академическом театре и понимаю сложность устройства этого механизма – не каждый год есть возможность ставить большую премьеру. В этом, например, наш театр не планирует балетных премьер. А для действующего хореографа год без постановки – это пробуксовка. Я не имею права останавливаться. Поэтому ищу возможность сделать новый спектакль с интересными артистами.

Насколько работу над "Солярисом" можно назвать сотворчеством с танцовщиками? Или вы хореограф-диктатор?

Во время репетиций понял, что все же я – диктатор (улыбается), но очень мягкий. Я понимаю, что работаю в команде с творческими людьми, мастерами. Конечно, прислушиваюсь к ним. Что-то позволяю решать самостоятельно, но в рамках поставленной задачи. Бывает, что артисты не соглашаются, спорят. Если кому-то удается представить более убедительную версию, я ее принимаю. Естественно, я ищу и требую того, что устраивало бы меня. Но вообще в современном танце существует огромное стремление к свободе, она должна присутствовать.

Как раз в "Солярисе" мы вспоминаем о знаменитой буддистской загадке: что будет, если вывернуть человека наизнанку? Космос окажется внутри него, а его собственный маленький мирок – снаружи, станет космосом. В данном случае, я не хочу, чтобы мой маленький мирок ограничивал талантливых людей. Хочется, чтобы процесс работы был соавторством. И здесь еще одна важная вещь, которую мы тоже затрагиваем в спектакле: не существует прошлого и будущего – только настоящее, процесс, который мы проживаем сегодня. И раз получаем удовольствие от процесса – значит, что-то обязательно получится.

Заявлено, что "Солярис" создавался на стыке разных танцевальных культур. К каким жанрам вы обращаетесь?

Мы имеем в виду, что артисты представляют разные культуры. Все-таки культура академического танца и балета отличается от современных направлений – иные принципы движения, построения тела, оси, связок, соотношения формы и содержания. Меня тревожит, что многие спецы современного танца холодного относятся к академическому балету, считают балетных жителями другой планеты, которые ничего не знают, кроме своей элитарной пластики (хотя современный танец сегодня тоже достаточно элитарен). Есть у них классика и традиции, они в них растворены – больше ничего не интересно. Это обидно слышать. В академическом театре много людей, которые с пиететом и трепетом относятся к современной хореографии и изучают ее. Но классический балет – огромная нагрузка и ответственность, танцовщики погружены в этот мир и не так просто уделять много времени изучению новых направлений. Поэтому мне хочется в какой-то степени объединить разные культуры танца, чтобы люди разных направлений могли существовать на равных правах в одном спектакле, дополняя друг друга. У нас не будет противопоставления академического и современного танца. Задача – пригласить артистов на новую территорию, выйти из собственного привычного мира.

То есть не будет столкновения классического балета и современного танца?

Нет, "Солярис" – спектакль с единым хореографическим решением. Я уже ставил спектакли в разных стилях – Мариуса Петипа, Ростислава Захарова, но здесь я хочу попробовать себя в другом направлении. Посмотрим, что получится.

Безусловно, соединение культур находит отражение и в музыке Бхимы Юнусова. Как происходил процесс написания музыки для "Соляриса"?

Я слышал его музыку до этого, но Бхима прежде не работал с большой формой. Он не консерваторский композитор, но у него отличный вкус, Бхима активно изучает современные направления. И это человек с интересным внутренним миром.

Я убежден, что можно быть профессионалом, но если нет внутренней глубины, как бы мастерски ни была сочинена композиция или поставлена хореография, они будут ограниченными. Важно иметь внутренний свет, о котором мы говорим в "Солярисе".

Бхима, на мой взгляд, им обладает. Понятно, что есть музыкальная экспликация спектакля со своими задачами, ритмами, темами, настроениями, которые я предлагаю композитору. Он пишет, отталкиваясь от конкретных характеристик. Важно, чтобы просто закрыв глаза и слушая музыку, зритель распознавал лейтмотивы, основные темы, чтобы форма раскрывалась. Может быть, в создании музыки сегодня такая последовательность и не обязательна... Но я убежден, что произведение должно погружать в определенную атмосферу, раскрывать сюжет спектакля. Говорить абстракциями мне неинтересно. Нужно чтобы возникали ассоциации – да, но для меня важно и логическое, сюжетное развитие. Этого мы стараемся добиться вместе.

Как определите для себя, что постановка удалась?

Это никогда нельзя определить заранее. Любой человек, который что-то создает, одновременно думает: "Как классно!" – и сомневается в том, что сделал. Мой главный критерий – реакция артистов. Я вижу, что им нравится. Это залог того, что работа может получиться. Другой вопрос, что когда соединяются хореография, музыка, пространство, сценография, может произойти, что угодно. Магия случится или не случится. От сомнений никуда не деться. Понятно, что "Солярис" будет крепнуть от показа к показу, но уже сейчас есть все задатки интересного спектакля, нескучно, такого, на который не жаль потратить время. Но только через энное количество лет, когда "Солярис" будет танцевать тридцатое поколение артистов, можно будет сказать, что спектакль удался.

Солярис

Премьера

3 марта 2018 г.

Режиссёр

Юрий Смекалов

Актёры

Юрий Смекалов, Игорь Колб, Злата Ялинич

Жанр

экспериментальный театр, балет