Отзывы о Музей Иосифа Бродского Полторы комнаты
Пользователь
2018-07-21 19:41
Интересность : Место заинтересует любителей поэта и его творчества. Но просто так уже сюда не попасть. Можно только если проходит какое-то мероприятие.
Расположение : Располагается в самом центре города, на Литейном. Можно легко дойти от метро или от Невского проспекта. Можно и на автобусе прокатиться.
Интерьер : Интерьер замечательный, очень атмосферно. Чувствуется, что поэт как будто только вышел и снова придет через пару минут. Очень люблю здесь бывать.
Обслуживание : Персонал отличный, очень приветливые женщины.
Пользователь
2018-09-21 09:22
Интересность : Музей полторы комнаты очень интересный, хоть и составляет всего 4 комнаты. В этой квартире жил Бродский, откуда в 1964 году его отправили в ссылку, затем он эмигрировал в США. В квартире можно увидеть много бюстов, старые вещи, телефон, которые больше не используются. Эта квартира помогает лучше понять натуру Бродского, нам очень понравилось.
Расположение : Находится музей на Литейном проспекте в доме 24. Зайти туда немного сложно, нужно заранее ознакомиться с проходом.
Интерьер : Настоящая советсткая квартира, отражает в принципе целую советскую эпоху о том, как жили люди.
Обслуживание : Экскурсоводы отлично проводят экскурсии.
Пользователь
2021-01-18 16:06
Интересность : Рекомендовать место могу, а вот контору, которая этим руководит - нет. Вернут деньги - удалю отзыв и даже приду, когда все наладится.
Расположение : Купила билет на Тайм-пед, оплатила самостоятельное посещение за 500р.! на 17:00 14 января 2021. Приехала к нужному времени и поняла, что на парадных нет никаких номеров, никаких обозначений!
Интерьер : так и не поняла..............
Обслуживание : В билете-письме было указано - парадная номер пять, обошла дом дважды - нигде даже намека не было куда идти. Провожающего нет. Было ощущение, что про меня забыли! Звонила три раза по номеру указанному в письме - никто не ответил, звонила также по номеру указанному на сайте - никто не ответил. На улице было -19 градусов, я замерзла и раздосадованная в 17:40 ушла в кафе, только в 18:00 мне перезвонила !бывшая сотрудница! этого музея и дала контакты их директора, со мной связались, я попросила вернуть деньги, назвала номер заказа! Сейчас 18 января 2021 - понедельник - деньги мне не вернули! Снова забыли)) Надеюсь, на отжатые средства они хоть листик, написанный от руки повесят...
Музей Иосифа Бродского Полторы комнаты
Адрес
пр. Литейный, д. 24
картаРайон
Центральный район (Санкт-Петербург)
Метро
Чернышевская (647 м), Восстания площадь (1.4 км), Маяковская (1.3 км), Невский проспект (1.5 км), Гостиный двор (1.3 км)
Услуги
|
/ 10
18 января 2021 г. 16:06
В билете-письме было указано - парадная номер пять, обошла дом дважды - нигде даже намека не было куда идти. Провожающего нет. Было ощущение, что про меня забыли! Звонила три раза по номеру указанному в письме - никто не ответил, звонила также по номеру указанному на сайте - никто не ответил. На улице было -19 градусов, я замерзла и раздосадованная в 17:40 ушла в кафе, только в 18:00 мне перезвонила !бывшая сотрудница! этого музея и дала контакты их директора, со мной связались, я попросила вернуть деньги, назвала номер заказа! Сейчас 18 января 2021 - понедельник - деньги мне не вернули! Снова забыли)) Надеюсь, на отжатые средства они хоть листик, написанный от руки повесят... так и не поняла.............. Купила билет на Тайм-пед, оплатила самостоятельное посещение за 500р.! на 17:00 14 января 2021. Приехала к нужному времени и поняла, что на парадных нет никаких номеров, никаких обозначений! Рекомендовать место могу, а вот контору, которая этим руководит - нет. Вернут деньги - удалю отзыв и даже приду, когда все наладится.
на страницу отзыва
/ 10
21 сентября 2018 г. 09:22
Экскурсоводы отлично проводят экскурсии. Настоящая советсткая квартира, отражает в принципе целую советскую эпоху о том, как жили люди. Находится музей на Литейном проспекте в доме 24. Зайти туда немного сложно, нужно заранее ознакомиться с проходом. Музей полторы комнаты очень интересный, хоть и составляет всего 4 комнаты. В этой квартире жил Бродский, откуда в 1964 году его отправили в ссылку, затем он эмигрировал в США. В квартире можно увидеть много бюстов, старые вещи, телефон, которые больше не используются. Эта квартира помогает лучше понять натуру Бродского, нам очень понравилось.
на страницу отзыва
/ 10
21 июля 2018 г. 19:41
Персонал отличный, очень приветливые женщины. Интерьер замечательный, очень атмосферно. Чувствуется, что поэт как будто только вышел и снова придет через пару минут. Очень люблю здесь бывать. Располагается в самом центре города, на Литейном. Можно легко дойти от метро или от Невского проспекта. Можно и на автобусе прокатиться. Место заинтересует любителей поэта и его творчества. Но просто так уже сюда не попасть. Можно только если проходит какое-то мероприятие.
на страницу отзыва
|
Комментарии посетителей (4)
| Светлана | 5 октября 2021 г. 13:21 |
Музей прекрасный, попадаешь в другой мир, мир Бродского. НО: попасть в квартиру крайне сложно, нет нигде табличек, телефон ,указанный на сайте никто не берет. Попали случайно, прочитав отзыв, звонили по очереди во все подъезды. Экскурсия 1,5 час, но девушка все зазубрила, нет стройности в рассказе, как это бывает у экскурсоводов с опытом и багажом знаний. Вывод: что-то не так с менеджментом музея, идея отличная, реализация слабовата.
 Ответить
0 /
0
| |
| Сергей | 13 апреля 2019 г. 23:44 |
Ценителям творчества Бродского там явно не понравится.
Ответить
0 /
0
| |
| Яна | 21 июля 2018 г. 19:37 |
Действительно, место мне нравилось, когда можно было свободно попасть. Теперь никак сюда е попасть просто так. Но, в принципе, если отслеживать информацию в официальной группе, то периодически устраиваются какие-то мероприятия. Обожаю Иосифа Бродского, целое огромное собрание сочинений дома есть. Я тоже была на лекции профессора Фэйта Вигзелла в начале июня. Буду ждать снова встречи с поэтом в этом атмосферном местечке. Всем рекомендую побывать хотя бы один раз здесь. Всегда мурашки от посещения этого места. Чувствуется дух поэта.
Ответить
0 /
0
| |
| Илона | 19 июня 2018 г. 15:59 |
Это был просто замечательный музей, с большим удовольствием ходила. Теперь он, к сожалению, закрыт для свободного посещения. Очень люблю Иосифа Бродского и его творчество, дома огромное количество томиков) Но сейчас можно попасть в музей, если фонд организует какие-то специальные мероприятия. Вот, например, была чудесная лекция профессора Фэйта Вигзелла в начале июня. Полагаю, что ещё что-то будет намечаться интересное. В общем, место очень атмосферное. Всё-таки здесь когда-то жил великий поэт) Советую поглядывать за предстоящими событиями в официальной группе.
Ответить
0 /
0
| |
| Дмитрий - Илона | 11 марта 2021 г. 11:12 |
Илона, Яна, капитализм наживается даже на популяризаторах капитализма коим Бродский и являлся. Он кстати был противником социализма, а значит противником общедоступного и бесплатного досуга для граждан своей страны. Наслаждайтесь...
Ответить
0 /
0
| |
| Елена - Дмитрий | 8 июня 2021 г. 12:54 |
Дмитрий, много раз бывая в музеях капиталистической Европы, не могу не отметить своё пред ними - подавляющим большинством! - восхищении И знаете, ну не разу не жалко потраченных денег (уже не вдаваясь в рассуждения о том, что в природе ничего нет бесплатного....)
Ответить
0 /
0
| |
Новости официального сайта и группы ВКонтакте
Музей «Полторы комнаты» Иосифа Бродского
20.04.2024 в 17:42
Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга,
нет! как платформа с вывеской «Вырица» или «Тарту».
Но надвигаются лица, не знающие друг друга,
местности, нанесенные точно вчера на карту,
и заполняют вакуум. Видимо, никому из
нас не сделаться памятником. Видимо, в наших венах
недостаточно извести. «В нашей семье, — волнуясь,
ты бы вставила, — не было ни военных,
ни великих мыслителей». Правильно: невским струям
отраженье еще одной вещи невыносимо.
Где там матери и ее кастрюлям
уцелеть в перспективе, удлиняемой жизнью сына!
То-то же снег, этот мрамор для бедных, за неименьем тела
тает, ссылаясь на неспособность клеток —
то есть, извилин! — вспомнить, как ты хотела,
пудря щеку, выглядеть напоследок.
Остается, затылок от взгляда прикрыв руками,
бормотать на ходу «умерла, умерла», покуда
города рвут сырую сетчатку из грубой ткани,
дребезжа, как сдаваемая посуда.
И. Бродский, 1985.
На фотографии Иосиф Бродский в конце 1980-х. Фото М. Лемхина.
19.04.2024 в 16:55
На фотографии — стильный Бродский в плаще Burberry в китайском квартале в Нью-Йорке, 1974 год. После эмиграции именно китайскую кухню поэт предпочитал любым другим: «Если сравнивать, то я сказал бы, что русская кухня — это традиционная гармония, а китайская — это двенадцатитоновая система. Только вкусная, потому что настоящей двенадцатитоновой системы мне на обед лучше не надо» (из «Диалогов с Иосифом Бродским» Соломона Волкова).
Следуя за этой любовью поэта, мы решили самостоятельно создать «вкусную двенадцатитоновую систему» и уже в мае в доме Мурузи вместе с El Copitas Bar планируем открыть «Пищу династии Минь» — китайскую закусочную и бар!
Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, — гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от «о».
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли —
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, — туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя.
И. Бродский «Письма династии Минь», отрывок, 1977
15.04.2024 в 19:41
При реставрации Полутора комнат, проведенной перед открытием музея, мы обнаружили много самых разных вещиц, завалившихся когда-то за плинтус или между половиц и пролежавших там не одно десятилетие. Это были монетки, фантики, окурки, заколки, катушка с нитками — в общем, всякие мелочи, рассказывающие нам о жизни, наполнявшей когда-то ныне пустое музеефицированное пространство. Это — тот самый «культурный пласт», «апофеоз частиц», о котором писал Бродский в стихотворении «Только пепел знает, что значит сгореть дотла…».
Одна из этих находок — стеклянный негатив, обнаруженный в той части Полутора комнат, где раньше располагалась фотолаборатория отца Иосифа Бродского. Три осколка этого негатива складываются в факсимиле рукописного текста:
«Командиру корабля “Молотов”
Капитану 2-го ранга тов. Петрову
Прошу передать всему личному составу крейсера “Молотов” мой дружеский привет и пожелания успехов.
Да здравствует наш Черноморский Военно-Морской Флот!
И. Сталин
19 августа 1947 г.»
Александр Иванович Бродский был фотокорреспондентом, так что не удивительно, что в Полутора комнатах мог оказаться такой снимок.
12.04.2024 в 16:57
«По пути домой мы с отцом заглядывали в магазины, с тем чтобы купить продукты или фотопринадлежности (пленку, реактивы, бумагу), останавливались у витрин. Пока мы проходили через центр города, он рассказывал мне историю того или иного фасада: что находилось здесь до войны или до 1917 года, кто был архитектором, кто владельцем, кто жильцом, что с ними произошло и, на его взгляд, почему. Этот морской капитан шести футов ростом знал немало о гражданской жизни, и постепенно я стал воспринимать его форму как камуфляж; сказать точнее, идея различия между формой и содержанием пустила корни в моем школьническом уме. <…>
В России военные редко носят штатское, даже дома. Отчасти это связано с их гардеробом, всегда не слишком обширным, хотя главным образом имеет отношение к понятию значительности, соотносимому с формой и, следовательно, с вашим общественным положением. В особенности если вы офицер. Даже демобилизовавшиеся и пенсионеры норовят еще какое-то время носить и дома и на людях ту или иную часть своего служебного наряда — китель без погон, сапоги с голенищами, фуражку, шинель, дающие понять всем (и напоминающие им самим) об их воинской принадлежности: ибо командовавший однажды командует всегда. Как протестантское духовенство в здешних широтах; и в случае с военным моряком сходство это всего сильней из-за белого подкладного воротничка.
У нас имелась уйма тех подворотничков, целлулоидных и хлопчатобумажных, в верхнем ящике буфета; через несколько лет, когда я учился в седьмом классе и была введена школьная форма, мать разрезала и пришивала их к стоячему воротнику моей мышино-серой курточки. Ибо и форма тоже была полувоенной: курточка, ремень с пряжкой, соответствующие брюки, фуражка с лакированным козырьком. Чем раньше начинаешь думать о себе как о солдате, тем лучше для государства. У меня это не вызывало возражений, и все же я недолюбливал цвет, наводивший на мысль о пехоте или, того хуже, о милиции».
(Из «Полутора комнат» Иосифа Бродского, 1985).
Фото из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
05.04.2024 в 21:35
«Каждый поэт теряет в переводе, и Кавафис не исключение. Исключительно то, что он также и приобретает. Он приобретает не только потому, что он весьма дидактичный поэт, но еще и потому, что уже с 1909-1910 годов он начал освобождать свои стихи от всякого поэтического обихода — богатой образности, сравнений, метрического блеска и рифм. Это — экономия зрелости, и Кавафис прибегает к намеренно “бедным” средствам, к использованию слов в их первичных значениях, чтобы еще усилить эту экономию. Так, например, он называет изумруды “зелеными”, а тела описывает как “молодые и красивые”. Эта техника пришла, когда Кавафис понял, что язык не является инструментом познания, но инструментом присвоения, что человек, этот природный буржуа, использует язык так же, как одежду или жилье. Кажется, что поэзия — единственное оружие для победы над языком его же, языка, средствами».
(Из эссе Иосифа Бродского «Поэт и проза», 1979).
Несмотря на то, что Кавафис, в отличие от остальных, при переводе «также и приобретал», Бродский, очевидно, был обеспокоен проблемой его перевода больше остальных. Среди авторов, которых Бродский переводил, Кавафис опережает всех с большим отрывом. Однако его лучшим переводчиком поэт считал своего друга Геннадия Шмакова:
«Волков: Значит, вы все-таки считаете, что Кавафиса русской аудитории следует представить в переводах Шмакова?
Бродский: Вне всякого сомненья. Прежде всего потому, что Шмаков знал новогреческий. А в том издании, которое вы упомянули, только его редактор знал этот язык. Но даже ее переводы, включенные в эту книжечку, представляются мне не вполне удовлетворительными. То есть человек знает, с чем он имеет дело, но воспроизвести не может. Все-таки для этого нужна поэтическая интуиция или, по крайней мере, какая-то техническая сноровка. И хотя для переводов этой книжки Кавафиса были привлечены высокопрофессиональные люди, именно с технической стороной дела у них обстояли весьма мрачно. А это недопустимо».
(Из «Диалогов с Иосифом Бродским» Соломона Волкова).
На фотографии Иосиф Бродский и Геннадий Шмаков в гостях у Михаила Барышникова, середина 1980-х. Фото из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
02.04.2024 в 19:57
Мир создан был из смешенья грязи, воды, огня,
воздуха с вкрапленным в оный криком «Не тронь меня!»,
рвущимся из растения, впоследствии — изо рта,
чтоб ты не решил, что в мире не было ни черта.
Потом в нём возникли комнаты, вещи, любовь в лице,
сходство прошлого с будущим, арии с ТБЦ,
пришли в движение буквы, в глазах рябя.
И пустоте стало страшно за самое себя.
Первыми это почувствовали птицы — хотя звезда
тоже суть участь камня, брошенного в дрозда.
Всякий звук, будь то пенье, шёпот, дутьё в дуду, —
следствие тренья вещи о собственную среду.
В клёкоте, в облике облака, в сверканьи ночных планет
слышится то же самое «Места нет!»,
как эхо отпрыска плотника, либо как рваный СОС,
в просторечии — пульс окоченевших солнц.
И повинуясь воплю «прочь! убирайся! вон!
с вещами!», само пространство по кличке фон
жизни, сильно ослепнув от личных дел,
смещается в сторону времени, где не бывает тел.
Не бойся его: я там был! Там, далеко видна,
посредине стоит прялка морщин. Она
работает на сырьё, залежей чьих запас
неиссякаем, пока производят нас.
И. Бродский, 1993.
На фотографии Иосиф Бродский в Коннектикуте, конец 1980-х - начало 1990-х. Фото А. Либермана. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
01.04.2024 в 21:11
Основным элементом сходства прозаических произведений Цветаевой и Мандельштама является их чисто лингвистическая перенасыщенность, воспринимаемая как перенасыщенность эмоциональная, нередко таковую отражающая. По «густоте» письма, по образной плотности, по динамике фразы они настолько близки, что можно заподозрить если не кровные узы, то кружковщину, принадлежность к общему -изму. Но если Мандельштам и был акмеистом, Цветаева никогда ни к какой группе не принадлежала, и даже наиболее отважные из ее критиков не сподобились нацепить на нее ярлык. Разгадка сходства Цветаевой и Мандельштама в прозе находится там же, где находится причина их различия как поэтов: в их отношении к языку, точнее — в степенях их зависимости от оного.
Поэзия это не «лучшие слова в лучшем порядке», это — высшая форма существования языка. Чисто технически, конечно, она сводится к размещению слов с наибольшим удельным весом в наиболее эффективной и внешне неизбежной последовательности. В идеале же — это именно отрицание языком своей массы и законов тяготения, это устремление языка вверх — или в сторону — к тому началу, в котором было Слово. Во всяком случае, это — движение языка в до (над) жанровые области, т. е. в те сферы, откуда он взялся. Кажущиеся наиболее искусственными формы организации поэтической речи — терцины, секстины, децимы и т. п. — на самом деле всего лишь естественная многократная, со всеми подробностями, разработка воспоследовавшего за начальным Словом эха. Поэтому Мандельштам, как поэт внешне более формальный, чем Цветаева, нуждался в избавляющей его от эха, от власти повторного звука, прозе ничуть не меньше, чем она с ее внестрофическим — вообще внестиховым — мышлением, чья главная сила в придаточном предложении, в корневой диалектике.
Иосиф Бродский, из эссе «Поэт и проза», 1979.
31.03.2024 в 17:04
Фотографии с открытия выставки Лизы Бобковой «Между квадратом окна и портретом прадеда»!
Выставка продлится до 30 апреля, посмотреть ее можно в составе обычной экскурсии (специальных экскурсий не планируется).
27.03.2024 в 20:20
М.Б.
Ты, гитарообразная вещь со спутанной паутиной
струн, продолжающая коричневеть в гостиной,
белеть а-ля Казимир на выстиранном просторе,
темнеть — особенно вечером — в коридоре,
спой мне песню о том, как шуршит портьера,
как включается, чтоб оглушить полтела,
тень, как лиловая муха сползает с карты
и закат в саду за окном точно дым эскадры,
от которой осталась одна матроска,
позабытая в детской. И как расческа
в кулаке дрессировщика-турка, как рыбку — леской,
возвышает болонку над Ковалевской
до счастливого случая тявкнуть сорок
раз в день рожденья, — и мокрый порох
гасит звезды салюта, громко шипя, в стакане,
и стоят графины кремлем на ткани.
И. Бродский, 1978.
На фотографии Иосиф Бродский в 1978 году. Фото Л. Лубяницкого.
27.03.2024 в 18:42
Уже завтра в 19:00 состоится очередная лекция из цикла «Бродский в городах» Дениса Ахапкина. На этот раз речь пойдет о Польше.
Польша всегда имела особенное значение для Иосифа Бродского. Польская поэзия повлияла на формирование его индивидуального стиля, со многими шедеврами мировой литературы XX века, недоступными в СССР, он знакомился по польским журнальным переводам. Бродский никогда не прерывал связей со своими польскими друзьями, а в 90-е, после распада СССР и Варшавского договора, Польша была единственной страной бывшего социалистического блока, которую он посетил — и не однажды. В очередной лекции мы поговорим о том, в каких городах он побывал, и как Польша и поляки отразились в его стихах.
На фотографии выпуск польского журнала «Пшекруй» 1965 года. Когда-то он принадлежал Иосифу Бродскому, а сейчас хранится в музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
Билеты можно приобрести по ссылке: https://brodsky.online/events/tsikl-lektsiy-denisa-akhapkina-brodskiy-v-gorodakh-polsha/
25.03.2024 в 20:46
На фотографии — несколько книг Нины Дашевской. Именно с ней 29 марта (пятница) в 19:00 мы в рамках нашего подросткового проекта «Библиотка Б.» будем говорить о том, как рождаются книги. И как писать о самых невероятных персонажах живо и убедительно, будто бы они — ваши близкие знакомые.
Ждем на встречу ребят 14–18 лет, мероприятие пройдет в нашем книжном «Конец прекрасной эпохи».
Билеты можно приобрести по ссылке: https://brodsky.online/events/biblioteka-b-vstrecha-s-ninoy-dashevskoy/
25.03.2024 в 19:34
«Между квадратом окна и портретом прадеда». 29 марта в 19:00 открываем выставку Лизы Бобковой — первую выставку современного искусства в музее «Полторы комнаты» Иосифа Бродского.
Лиза Бобкова:
«17 лет. Почти совершеннолетия достигла в пробежках и скорых взглядах на балкон второго этажа по Пестеля — улицы, которая начинается церковью и заканчивается храмом, с запада на восток и обратно. Странное ещё имя ‘Мурузи’. Зима в этом городе вечна, но потом кончается. Летним утром ветер приносит в Петербург запах моря, точнее прелых водорослей откуда-то с залива (пролива? Финского? Босфора? Гвинейского?). «Зовы парадных влекут» потоками холода и каблуки прилипают к раскаленному асфальту в полдень. На карнизах крыш и разрушенных балконах из трещин вымахали деревья-подростки, тоненькие, гнущиеся, бесполезно смелые. Раньше ездил трамвай по литейному, гремел, будто охапку апельсинов высыпали на жестяную крышу. Лист фарфора — объект, тело, моё, ваше. Бисквит — обветренная кожа. Идеальное тело только в рекламе. Реальное имеет изгибы, родинки, шрамы, трещины. Если перед нами разлом в земле или река, то мы строим мост, чтобы перебраться по другую сторону. Рисунки на фарфоре вокруг разломов — тот самый мост, который научит нас жить с нашими трещинками, беречь, не исключать даже травмирующие воспоминания. Любовь навсегда, зима хочет, но не может, город снова проветрят тёплые утренние бризы, и ты бежишь из пыльного дома сделать тот самый первый полный вздох долгожданной свободы»
Персональные и коллективные выставки Лизы Бобковой проходят в Москве, Петербурге, Лондоне, Париже и других городах.
Для выставки «Между квадратом окна и портретом прадеда» Лиза создала работы, выполненные на бисквите — неглазурованном фарфоре. Они вдохновлены поэзией и прозой Иосифа Бродского, а также местом — в Петербурге Лиза Бобкова жила как раз рядом с Полутора комнатами Иосифа Бродского.
Билеты на открытие можно приобрести по ссылке: https://brodsky.online/tickets/checkout/6845/
23.03.2024 в 11:36
Дорогие друзья, на сегодня и завтра мы отменяем дополнительные мероприятия в нашем музее. Обычные экскурсии пройдут по расписанию.
Выражаем соболезнования пострадавшим и их семьям. Берегите себя.
22.03.2024 в 22:12
Про дом Мурузи, в котором Бродский вместе с родителями прожил 17 лет, и где сейчас находится наш музей, — поэт писал так:
«Здание — из тех громадных тортов в так называемом мавританском стиле, которыми в северной Европе отмечен рубеж веков. Выстроили его в 1903-м, в год рождения отца, и оно тогда стало архитектурной сенсацией Санкт-Петербурга; Ахматова как-то рассказывала мне, что родители возили ее в экипаже посмотреть на это чудо. На западной его стороне, окнами на один из самых знаменитых проспектов в русской литературе, Литейный, когда-то жил Александр Блок. Что же до нашей анфилады, в ней обитала пара, царившая на дореволюционной русской литературной сцене, да и позднее, в двадцатых и тридцатых, в интеллектуальном климате русской эмиграции в Париже, — Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. Именно с балкона наших полутора комнат Зинка-личинка поносила революционных матросов».
(из эссе «Полторы комнаты», 1985)
С точки зрения фактов этот текст совершенно не точен. Дом был построен в 1877-м, Блок в нем никогда не жил, но зато бывал в студии при издательстве «Всемирная литература», организованной Максимом Горьким в квартире Князя Мурузи в 1919 году, и на вечерах «Дома поэтов» Николая Гумилева, проходивших там же в 1921-м. А вот Гиппиус с Мережковским в доме Мурузи и правда жили, но точно не в Полутора комнатах Бродского. С 1889 по 1912 год они сменили в доме Мурузи четыре квартиры, успели пожить на 5, 4 и 3 этажах с видом на собор и Пантелеймоновскую улицу (теперь это улица Пестеля), но никогда не жили на самом престижном по дореволюционным меркам втором этаже. Кроме них в доме Мурузи жил Николай Лесков, а сколько литераторов заглядывало в «Дом поэтов», студию «Всемирной литературы» и в салон к Гиппиус и Мережковскому — просто не счесть.
В оправдание Бродскому можно сказать, что он писал не исследовательскую статью, а художественный текст. Поэтому факты — не главное. Намного важнее то, что дом и правда с момента постройки был важным местом в литературной жизни Петербурга и выдающимся памятником архитектуры.
21.03.2024 в 17:11
Предпоследний этаж
раньше чувствует тьму,
чем окрестный пейзаж;
я тебя обниму
и закутаю в плащ,
потому что в окне
дождь — заведомый плач
по тебе и по мне.
Нам пора уходить.
Рассекает стекло
серебристая нить.
Навсегда истекло
наше время давно.
Переменим режим.
Дальше жить суждено
по брегетам чужим.
И. Бродский, 1960-е.
На фотографии Иосиф Бродский в Ленинграде, 1965. Фото: Александр Бродский. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
19.03.2024 в 16:53
В. Полухина: Как вам видится у Бродского стратегия вытеснения лирического «я» из стихотворения?
В. Голышев: Я не уверен, стратегия ли это. В этом есть некоторое целомудрие. Когда я читаю нынешних поэтов, то спотыкаюсь об их «я»: я съел то-то и то-то, у меня зуб заболел. При том, что себе-то он, наверное, интересен был, но есть какая-то вежливость — нельзя себя очень навязывать. Он, конечно, про себя писал, но старался говорить об этом как бы со стороны. Не говорить о самых мелких подробностях своей жизни, а только о том, что тебя объединяет с другими людьми. И если это любовные мучения, скажем, то или некоторое абстрагирование, или перевод из чисто личного плана. В наше время, особенно поэты-дамы, вдаются в частности своей эмоциональной жизни, а мне до этого дела нет. Я не знаю, или он интуитивно это понимал, или это действительно такая скромность душевная. Он умел отодвинуться от себя. Он также пишет и свои эссе как бы от имени некоего абстрактного человека.
(Из "Бродский глазами современников" Валентины Полухиной).
На фотографии Иосиф Бродский в Мексике, 1975. Фото: Барбара Спроул. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
14.03.2024 в 21:56
Март
Дни удлиняются. Ночи
становятся все короче.
Нужда в языке свечи
на глазах убывает,
все быстрей остывают
на заре кирпичи.
И от снега до боли
дни бескрайней, чем поле
без межи. И уже
ни к высокому слогу,
ни к пространству, ни к Богу
не прибиться душе.
И не видит предела
своим движениям тело.
Только изгородь сна
делит эти угодья
ради их плодородья.
Так приходит весна.
И. Бродский, 1965.
На фотографии Иосиф Бродский в Норинской, 1964. Фото: Я. Гордин. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
13.03.2024 в 22:10
60 лет назад, 13 марта 1964 года, состоялось второе заседание суда над Иосифом Бродским, по результатам которого его приговорили к пяти годам принудительного труда в «специально отведенной местности».
Вот что об этих событиях говорит поэт и друг Бродского Анатолий Найман в своем интервью Валентине Полухиной:
«Сперва знаменитый судебный процесс. Он стал фигурой под прожекторами. Он вел себя на процессе безукоризненно. Он показал то, что было для меня, знаете, щемящим. Была в его поведении такая привлекательность, от которой даже щемило сердце. Он все время был беззащитным человеком, при этом в той степени высоты человеческой, что можно было, посмотрев на его поведение во время процесса и во все это время, вдруг вспомнить, что человеки, они вот такие могут быть, а не только совершать непорядочные, неблагородные или обыкновенные поступки, не только жить обыкновенной жизнью. Вдруг увидели, что вот это вот незащищенное, в каждую секунду готовое к гибели существо держится с таким достоинством. Этому стало сопутствовать радио. Знаете, тогда Би-Би-Си или «Голос Америки» были как голоса из заоблачных высей. И вот «Голос» говорит: «Бродский... Бродский... Иосиф Бродский». То есть начинается вот эта сторона славы. Подавляющее большинство людей тогда начали восклицать: «Она пришла! Она пришла сама!». Это были люди, которые начали говорить: «А вы знаете, какие он стихи замечательные пишет!». Он не стал писать стихи более замечательные, чем он писал до того, как «Голос Америки» и Би-Би-Си начали повторять его имя. Не то чтобы что-то качественное изменилось в нем, но после условного «Голоса Америки» вдруг эти стихи оказались замечательными. Это имеет, как сейчас говорят, обратную связь. Это подействовало и на самого Бродского. Ну, я знаю этот механизм на себе: ты как-то должен себя вести соответствующим образом».
(Из «Бродский глазами современников» Валентины Полухиной).
Этот рисунок был нарисован Иосифом Бродским во время его тюремного заключения в 1964 году, незадолго до второго заседания.
12.03.2024 в 18:10
И. Бродский: В русской культуре двадцатого века есть два человека, которые мне неимоверно близки, — это, в сущности, та же восприимчивость, выраженная разными средствами. Один из них — это Марина Цветаева, другой — Лев Шестов, философ. Оба занимались чем-то в некотором смысле до тех пор чуждым российской культуре. Ведь основная идея русской культуры, русской литературы, русской восприимчивости — это идея утешения, оправдания экзистенциального порядка на некоем, возможно высшем, уровне. Цветаева и Шестов были в каком-то смысле очень кальвинистскими писателями, а пользуясь более обиходной формулировкой — выдвигали на первый план идею принципиальной болезненности существования, отвергали мир.
Шестова я люблю, в частности, потому, что он был эссеистом и не столько философом, сколько мыслителем. Бердяев сказал <…>, что Шестов «узкий» мыслитель. Но в узком ручье, в узком русле вода течет с большей силой — и в некотором смысле действительно напряженность написанного им огромна. Шестов довольно много писал о Достоевском, о Ницше и привлек мое внимание сначала как критик, а в сущности, не столько как критик, сколько как автор статей о Достоевском. По-моему, Достоевский как писатель не оставил продолжателей, не имел, если речь идет о стиле, продолжения в русской литературе. Шестов был единственным, чей стиль кажется мне продолжением языка Достоевского. Это тот же самый тип очень иронической вычурности высказывания. Кроме того, всегда, когда говоришь о писателе, хорошо представить себе его лицо, выражение лица, с которым он пишет. А выражение лица Шестова мне очень нравится.
(Из «Большой книги интервью»).
На фотографиях две книги Льва Шестова из архива нашего музея — "Sola Fide — только верою. Греческая и средневековая философия. Лютер и Церковь" (Paris: YMCA-Press, 1966) и "На весах Иова. Странствования по душам" (Paris: YMCA-Press, 1972), из коллекции Константина Азадовского.
08.03.2024 в 21:26
Иосиф Бродский любил кино и музыку и не раз об этом говорил. Но к танцу поэт относился гораздо спокойнее. (Хотя и признавал, что когда он видит на сцене Михаила Барышникова, то это «ощущение совершенно потрясающее <…> чистая метафизика тела. Нечто сильно вырывающееся за рамки балета»). И тем не менее в его стихах периодически встречается любование танцевальным движением. Например, в стихотворении 1993-го года «Испанская танцовщица»:
И черный туфель
на гладь паркета
ступает; это
как ветер в профиль.
О, женский танец!
Рассказ светила
о том, что было,
чего не станет.
…
В его накале
в любой детали
месть вертикали
горизонтали.
В нем — пыткой взгляда
сквозь туч рванину
зигзаг разряда
казнит равнину.
А нам как музею интересно работать со всеми видами искусства. Поэтому в начале марта в рамках просветительской программы «Опыты между» (совместный проект с Домом Радио) прямо в Полутора комнатах мы провели «Краткую лабораторию синестезии» для танц-художников.
Участники, отобранные по open call, создали в пространстве нашего музея авторские перформансы под медиаторством танц-художницы Ксении Бурмистровой. Работали вместе с музыкантами, вокалистами и саунд-артистом musicAeterna, а также сторонними музыкантами, специально приглашенными для создания саундскейпа.
На фотографиях — как это было.
Фотограф:
04.03.2024 в 19:10
Провинциальное
По колено в репейнике и в лопухах,
по галош в двухполоске, бегущей попасть под поезд,
разъезд минующий впопыхах;
в сонной жене, как инвалид, по пояс.
И куда ни посмотришь, всюду сады, зады.
И не избы стоят, а когда-то бревна
порешили лечь вместе, раз от одной беды
все равно не уйдешь, да и на семь ровно
ничего не делится, окромя
дней недели, месяца, года, века.
Чем стоять стоймя, лучше лечь плашмя
и впускать в себя вечером человека.
Иосиф Бродский, 1992
На фотографии Иосиф Бродский в Коннектикуте, начало 1990-х. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
25.02.2024 в 20:16
Но самой главной военной добычей были, конечно, фильмы. Их было множество, в основном — довоенного голливудского производства, со снимавшимися в них (как нам удалось выяснить два десятилетия спустя) Эрролом Флинном, Оливией де Хевиленд, Тайроном Пауэром, Джонни Вайсмюллером и другими. Преимущественно они были про пиратов, про Елизавету Первую, кардинала Ришелье и т. п. и к реальности отношения не имели. Ближайшим к современности был, видимо, только «Мост Ватерлоо» с Робертом Тейлором и Вивьен Ли. Поскольку государство не очень хотело платить за прокатные права, никаких исходных данных, а часто даже имен действующих лиц и исполнителей не указывалось. Сеанс начинался так. Гас свет, и на экране белыми буквами на черном фоне появлялась надпись: ЭТОТ ФИЛЬМ БЫЛ ВЗЯТ В КАЧЕСТВЕ ТРОФЕЯ ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. Текст мерцал на экране минуту-другую, а потом начинался фильм. Рука со свечой освещала кусок пергаментного свитка, на котором кириллицей было начертано: КОРОЛЕВСКИЕ ПИРАТЫ, ОСТРОВ СТРАДАНИЙ или РОБИН ГУД. Потом иногда шел текст, поясняющий время и место действия, тоже кириллицей, но часто стилизованной под готический шрифт. Конечно, это было воровство, но нам, сидевшим в зале, было наплевать. Мы были слишком заняты — субтитрами и развитием действия.
И. Бродский, из эссе «Трофейное», 1986.
На нашем телевизоре каждый день без остановки крутятся «трофейные фильмы», о которых пишет Бродский. В том числе одна из тех самых четырех частей «Тарзана», которые, по мнению поэта, «поспособствовали десталинизации больше, чем все речи Хрущева на XX съезде и впоследствии» (там же).
22.02.2024 в 20:45
Не тишина — немота.
Усталость и ломота:
голова, голова болит.
Ветер в листве.
Ветер волосы шевелит
на больной голове.
Пой же, поэт,
новой зимы приход.
Без ревности, без
боли, пой на ходу,
ибо время в обрез,
белизну, наготу.
Пой же, поэт,
тело зимы, коль нет
другого в избе.
Зима мила и бела.
Но нельзя догола
раздеваться тебе.
И. Бродский, 1965.
На фотографии Иосиф Бродский в Ленинграде, 1960-е. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
19.02.2024 в 20:45
Волков: Что чувствует поэт, живущий в чужой стране, но продолжающий писать на родном языке?
Бродский: Ничего особенного не чувствует. Кажется, Томас Манн сказал, перебравшись жить сюда, в Соединенные Штаты: «Немецкая изящная словесность там, где я нахожусь». Все.
Волков: Но ведь между прозой и поэзией есть некоторая разница.
Бродский: Со стишками, конечно, дело сложнее. Потому что проза — это просто завелся и… В прозе есть тот механический элемент, который, видимо, сильно помогает. Я не знаю, я никогда особенно прозой не занимался. Что касается стихописания — это, конечно, несколько сложнее. Для того, чтобы стишок написать, надо все время вариться в идиоматике языка. То есть слушать его все время — в гастрономе, в трамвае, в пивном ларьке, в очереди и так далее. Или совсем его не слушать. Вся история заключается в том, что, живя в Нью-Йорке, находишься в половинчатом положении. С одной стороны, телефон звонит и все вроде бы продолжается. А с другой стороны, ничего не продолжается. Такая вот фиктивная ситуация. Было бы лучше вообще не слышать родного языка. Или наоборот — слышать его гораздо чаще. Чаще невозможно. Да? Если только не создавать себе искусственной среды. Конечно же встречаешься с людьми из России, говоришь с ними. Но, как правило, это вынужденный выбор, вынужденное употребление языка. Не говоря уже о том, что тут иногда приходится иметь дело с людьми, с которыми дома я даже и разговаривать бы не стал. По сути дела, важно не на каком языке человек говорит, а что он говорит. Но в этом отношении ситуация здесь ничуть не лучше, чем в отечестве.
Из «Диалогов с Иосифом Бродским» Соломона Волкова.
На фотографии Иосиф Бродский в Нью-Йорке, 1974. Фотограф В. Шильц. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
17.02.2024 в 17:38
Открыли выставку «Отечество нам "Русский самовар"»! О том самом ресторане, на который пошла значительная часть Нобелевской премии Бродского.
В конце 1980-х — 1990-х годах это заведение стало местом встречи русских эмигрантов с гостями-соотечественниками из России. Люди, уезжавшие в третью волну, и люди, оставшиеся в СССР, виделись спустя годы там, на 52 улице Манхэттена. Разговаривали, слушали стихи и музыку, пели и выпивали. Среди постоянных посетителей, не считая учредителей Бродского и Барышникова, были Довлатов, Алешковский, Аксенов, Ахмадулина, Найман, Рейн, Горбаневская, Окуджава, Вишневская, Ростропович, Михалков, Кабаков, Комар, Меламид, Брускин, Макаревич* и многие другие.
Все знаменитые гости «Русского самовара» оставляли записи в гостевом альбоме: это могли быть стихи или рисунки, фотографии, благодарственные или шуточные надписи. Поэты и писатели дарили книги с автографами, художники и фотографы — свои работы. Так складывалась уникальная коллекция «Русского самовара», чудом уцелевшая во время пожара и двух потопов.
Эту коллекцию мы и покажем на выставке!
Попасть на выставку можно будет со специальной экскурсией. Расписание — у нас на сайте.
Должны отдельно отметить, что на выставку пускаем только людей старше 18-ти. Это связано с характером некоторых рисунков и подписей из архива. А для полного погружения в атмосферу «Русского самовара» перед экскурсией еще наливаем настойки из нашего бара «Конец прекрасной эпохи».
До встречи в музее!
*Минюст признал А. Макаревича иностранным агентом.
15.02.2024 в 15:08
Темно-синее утро в заиндевевшей раме
напоминает улицу с горящими фонарями,
ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,
толчею в раздевалке в восточном конце Европы.
Там звучит "ганнибал" из худого мешка на стуле,
сильно пахнут подмышками брусья на физкультуре;
что до черной доски, от которой мороз по коже,
так и осталась черной. И сзади тоже.
Дребезжащий звонок серебристый иней
преобразил в кристалл. Насчет параллельных линий
все оказалось правдой и в кость оделось;
неохота вставать. Никогда не хотелось.
И. Бродский, 1976.
На фотографии И. Бродский в Венеции, зима 1974-1975. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
13.02.2024 в 12:33
16.02.24 — открытие выставки «Отечество нам “Русский самовар”»!
Входи сюда, усталая мужчина,
И отдохни от чужеземных свар.
Нам целый мир покажется чужбиной,
Отечество нам «Русский самовар»!
В. Аксенов
Ресторан «Русский самовар» — самое легендарное русское заведение в Нью-Йорке. В 1986 году его основал русский эмигрант Роман Каплан, но ресторанный бизнес оказался сложен, и уже через год, в 1987-м, стало ясно, что дела идут не очень хорошо. В тот год Иосиф Бродский получил Нобелевскую премию по литературе, и Роман Каплан обратился к новоиспеченному лауреату с просьбой помочь. По воспоминаниям Людмилы Штерн, Бродский в ответ задал только один вопрос: «А башли не пропадут?», имея в виду часть своих денег от Нобелевской премии. Затем Бродский попросил помочь и Мышь — прозвище, придуманное поэтом для Михаила Барышникова. Так началась новая страница истории «Русского самовара».
Роман Каплан просил всех хоть сколько-нибудь знаменитых гостей «Русского самовара» оставлять запись в гостевом альбоме: стихи, рисунки, фотографии с шуточными надписями. Поэты и писатели дарили книги с автографами, художники и фотографы — свои работы. Так складывалась уникальная коллекция «Русского самовара», чудом уцелевшая во время пожара и двух потопов. Этот памятник эпохи, «золотые» годы которого приходятся на последнее десятилетие жизни Иосифа Бродского, мы показываем на выставке. Сотни экспонатов из сердца Нью-Йорка на три месяца оказались в родном доме поэта в Петербурге. Вместе с любимой музыкой «Самовара», его фирменными настойками и хроникой тех знаменитых «русских» застолий.
Кураторы выставки: Марина Лошак, Юлия Сенина.
Над выставкой работали: Максим Левченко, Александр Бродский, Анастасия Демидова-Рындина, Ирина Рябикина, Анна Маленкова.
Архив «Русского самовара» предоставлен на выставку Александром Мамутом.
Выставка продлится с 16.02.24 по 16.05.24
Будем водить по ней специальные экскурсии! И угощать экскурсантов настойками.
18+
10.02.2024 в 14:40
«П.»*: Какая живопись может быть для вас источником творчества?
Бродский: Я обожаю живопись. Мне больше других всю жизнь, т. е. не всю жизнь, а в разные периоды, главным образом, мне дороже всех итальянцы, я думаю, Джованни Беллини и Пьеро делла Франческа. В XX веке мне ужасно нравится, может быть, больше других, французский художник Вюйяр. Боннар тоже, но Вюйяр гораздо больше. Из русских — никто из русских мне в голову не приходит: как раз нравится масса, но что мне дороже прежде всего, чтобы я от кого-то внутренне как-то зависел, кто вызывал бы инстинктивную реакцию, этого нет.
«П.»: Было такое предположение некоторых критиков о влиянии Рембрандта.
Бродский: Но это неизбежно, конечно. Вот в «Сретенье», например, там даже такой рембрандтовский ход с этим лучом, и т. д. Но это в общем происходит бессознательно.
*В 1993 году Людмила Болотова и Ядвига Шимак-Рейфер взяли у Бродского интервью и в расшифровке свои реплики обозначили первой буквой названия журнала «Пшекруй», в котором работали.
Фотография из собрания Российской национальной библиотеки.
07.02.2024 в 22:48
Помимо излишка в тринадцать квадратных метров, нам неслыханно повезло еще и в том, что коммунальная квартира, в которую мы въехали, была очень мала, часть анфилады, составлявшая ее, насчитывала шесть комнат, разгороженных таким образом, что они давали приют только четырем семьям. Включая нас, там жило всего одиннадцать человек. В иной коммуналке число жильцов могло запросто достигать и сотни. Середина, однако, колебалась где-то между двадцатью пятью и пятьюдесятью. Наша была почти крошечной.
Разумеется, мы все делили один клозет, одну ванную и одну кухню. Но кухню весьма просторную, клозет очень приличный и уютный. Что до ванной гигиенические привычки были таковы, что одиннадцать человек нечасто сталкивались, принимая ванну или стирая белье. Оно висело в двух коридорах, соединявших комнаты с кухней, и каждый из нас назубок знал соседское исподнее.
И. Бродский, из эссе «Полторы комнаты», 1985.
На фото Полторы комнаты, 2023.
29.01.2024 в 19:24
Песня
Пришел сон из семи сел.
Пришла лень из семи деревень.
Собирались лечь, да простыла печь.
Окна смотрят на север.
Сторожит у ручья скирда ничья,
и большак развезло, хоть бери весло.
Уронил подсолнух башку на стебель.
То ли дождь идет, то ли дева ждет.
Запрягай коней да поедем к ней.
Невеликий труд бросить камень в пруд.
Подопьем, на шелку постелим.
Отчего молчишь и как сыч глядишь?
Иль зубчат забор, как еловый бор,
за которым стоит терем?
Запрягай коня да вези меня.
Там не терем стоит, а сосновый скит.
И цветет вокруг монастырский луг.
Ни амбаров, ни изб, ни гумен.
Не раздумал пока, запрягай гнедка.
Всем хорош монастырь, да с лица — пустырь
и отец игумен, как есть, безумен.
И. Бродский, 1964
Фотография из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. Норинская, 1964.
Главное
Лучшее за неделю
