Отзывы о Музей Иосифа Бродского Полторы комнаты
Пользователь
2018-07-21 19:41
Интересность : Место заинтересует любителей поэта и его творчества. Но просто так уже сюда не попасть. Можно только если проходит какое-то мероприятие.
Расположение : Располагается в самом центре города, на Литейном. Можно легко дойти от метро или от Невского проспекта. Можно и на автобусе прокатиться.
Интерьер : Интерьер замечательный, очень атмосферно. Чувствуется, что поэт как будто только вышел и снова придет через пару минут. Очень люблю здесь бывать.
Обслуживание : Персонал отличный, очень приветливые женщины.
Пользователь
2018-09-21 09:22
Интересность : Музей полторы комнаты очень интересный, хоть и составляет всего 4 комнаты. В этой квартире жил Бродский, откуда в 1964 году его отправили в ссылку, затем он эмигрировал в США. В квартире можно увидеть много бюстов, старые вещи, телефон, которые больше не используются. Эта квартира помогает лучше понять натуру Бродского, нам очень понравилось.
Расположение : Находится музей на Литейном проспекте в доме 24. Зайти туда немного сложно, нужно заранее ознакомиться с проходом.
Интерьер : Настоящая советсткая квартира, отражает в принципе целую советскую эпоху о том, как жили люди.
Обслуживание : Экскурсоводы отлично проводят экскурсии.
Адрес
пр. Литейный, д. 24
картаРайон
Центральный район (Санкт-Петербург)
Метро
Чернышевская (647 м), Восстания площадь (1.4 км), Маяковская (1.3 км), Невский проспект (1.5 км), Гостиный двор (1.3 км)
Услуги
/ 10
21 сентября 2018 г. 09:22
Экскурсоводы отлично проводят экскурсии. Настоящая советсткая квартира, отражает в принципе целую советскую эпоху о том, как жили люди. Находится музей на Литейном проспекте в доме 24. Зайти туда немного сложно, нужно заранее ознакомиться с проходом. Музей полторы комнаты очень интересный, хоть и составляет всего 4 комнаты. В этой квартире жил Бродский, откуда в 1964 году его отправили в ссылку, затем он эмигрировал в США. В квартире можно увидеть много бюстов, старые вещи, телефон, которые больше не используются. Эта квартира помогает лучше понять натуру Бродского, нам очень понравилось.
на страницу отзыва
/ 10
21 июля 2018 г. 19:41
Персонал отличный, очень приветливые женщины. Интерьер замечательный, очень атмосферно. Чувствуется, что поэт как будто только вышел и снова придет через пару минут. Очень люблю здесь бывать. Располагается в самом центре города, на Литейном. Можно легко дойти от метро или от Невского проспекта. Можно и на автобусе прокатиться. Место заинтересует любителей поэта и его творчества. Но просто так уже сюда не попасть. Можно только если проходит какое-то мероприятие.
на страницу отзыва
|
Комментарии посетителей (3)
| Сергей | 13 апреля 2019 г. 23:44 |
Ценителям творчества Бродского там явно не понравится.
 Ответить
0 /
0
| |
| Яна | 21 июля 2018 г. 19:37 |
Действительно, место мне нравилось, когда можно было свободно попасть. Теперь никак сюда е попасть просто так. Но, в принципе, если отслеживать информацию в официальной группе, то периодически устраиваются какие-то мероприятия. Обожаю Иосифа Бродского, целое огромное собрание сочинений дома есть. Я тоже была на лекции профессора Фэйта Вигзелла в начале июня. Буду ждать снова встречи с поэтом в этом атмосферном местечке. Всем рекомендую побывать хотя бы один раз здесь. Всегда мурашки от посещения этого места. Чувствуется дух поэта.
Ответить
0 /
0
| |
| Илона | 19 июня 2018 г. 15:59 |
Это был просто замечательный музей, с большим удовольствием ходила. Теперь он, к сожалению, закрыт для свободного посещения. Очень люблю Иосифа Бродского и его творчество, дома огромное количество томиков) Но сейчас можно попасть в музей, если фонд организует какие-то специальные мероприятия. Вот, например, была чудесная лекция профессора Фэйта Вигзелла в начале июня. Полагаю, что ещё что-то будет намечаться интересное. В общем, место очень атмосферное. Всё-таки здесь когда-то жил великий поэт) Советую поглядывать за предстоящими событиями в официальной группе.
Ответить
0 /
0
| |
Новости официального сайта и группы ВКонтакте
Музей «Полторы комнаты» Иосифа Бродского
03.12.2020 в 12:01
Музей откроется уже в конце декабря!
09.11.2020 в 23:11
В ноябрюе 1989 года Бродским было закончено эссе “Набережная неисцелимых”, посвященное Венеции. Оно было написано по заказу консорциума, который занимался предохранением Венеции от наводнений. Каждый год к католическому Рождеству консориум заказывал какое-нибудь произведение искусства, которое прославляло бы Венецию.
Любопытно, что Бродский считал воду - источником времени, и от части именно это соображение приводило его в Векнецию на Рождество:
“Я просто считаю, что вода есть образ времени, и под всякий Новый год, в несколько языческом духе, стараюсь оказаться у воды, предпочтительно у моря или у океана, чтобы застать всплытие новой порции, нового стакана времени. Я не жду голой девы верхом на раковине; я жду облака или гребня волны, бьющей в берег в полночь. Для меня это и есть время, выходящее из воды, и я гляжу на кружевной рисунок, оставленный на берегу, не с цыганской проницательностью, а с нежностью и благодарностью.“
Бродский вместе с его другом, американским художником Робертом Морганом, живущим в Венеции, создали папирус, на котором было записано эссе. Так они внесли свой вклад в сохранение образа этого города.
Эту неделю мы решили посвятить эссе «Fondamenta degli Incurabili», образам, наполнившим ее, теме воды и наводнения у Бродского. Кажется, что сейчас, когда выезд за пределы страны практически невозможен, поразмышлять об отношениях “золотой голубятни” и поэта, воспевшего ее не только в стихах, но и в прозе, будет весьма кстати.
А вы бывали в Венеции? До знакомства с эссе или после?
Также в комментариях можно задать вопрос, относящийся к теме недели, и мы постараемся на него ответить.
16.10.2020 в 00:28
Друзья, мы в небольшом творческом отпуске/размышлении , но очень скоро вернёмся с новыми постами🐈
09.10.2020 в 20:32
Сегодня свой день рождения отмечает Эра Борисовна Коробова, замечательный историк искусств, научный сотрудник Государственного Эрмитажа.
Сложно переоценить ее вклад в изучение жизни и творчества Иосифа Бродского: выставки, выступления и статьи отличаются, при чуткости исследования, отстраненным тоном и глубоким видением.
С Бродским они познакомились в конце 1950-х, и пронесли дружбу через всю жизнь. В библиотеке поэта, находящейся в фондах музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме сохранилось несколько книг, которые она дарила Бродскому. Также частью коллекции музея являются предметы, бывшие частью обстановки Полутора комнат, которые с помощью Эры Борисовны были переправлены владельцу после его отъезда в США. И вернулись оттуда уже в качестве дара от Марии Соццани, совершив тем самым полный круг.
Поэт часто дарил Эре Борисовне свои рисунки. Так собралась ее внушительная коллекция рисунков Бродского, к которой сейчас с трепетом обращаются исследователи творчества поэта со всего мира.
Фотография из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. Эра Коробова и Иосиф Бродский. 1965 год.
08.10.2020 в 23:19
26 сентября (8 октября) 1892 года в семье профессора Ивана Владимировича Цветаева родилась дочь Марина. Ей было суждено стать одним из ключевых поэтов ХХ века. Иосиф Бродский преклонялся перед ее «темпераментом Иова», ветхозаветного старца, испытанного всеми бедствиями земной жизни.
Из интервью Иосифа Бродского Свену Биркерсту (1979):
— И есть еще одно имя — Цветаева. Благодаря Цветаевой изменилось не только мое представление о поэзии — изменился весь мой взгляд на мир, а это ведь и есть самое главное, да? С Цветаевой я чувствую особое родство: мне очень близка ее поэтика, ее стихотворная техника. Конечно, до ее виртуозности я никогда не мог подняться. Прошу прощения за нескромность, но я иногда задавался целью написать что-нибудь «под Мандельштама» — и несколько раз получалось нечто похожее. Но Цветаева — совсем другое дело. Ее голосу подражать невозможно. Профессиональный литератор всегда невольно себя с кем-то сравнивает. Так вот, Цветаева — единственный поэт, с которым я заранее отказался соперничать.
— Что именно в творчестве Цветаевой привлекает вас и что заставляет ощущать собственную беспомощность?
— Такого ощущения она у меня не вызывает. Прежде всего она женщина. И ее голос — самый трагический в русской поэзии. Я не могу назвать ее величайшим из современных поэтов, сравнивать бессмысленно, если есть Кавафис, Оден, но для меня ее стихи имеют невероятно притягательную силу. Причина, я думаю, вот в чем. Поэзия Цветаевой трагична не только по содержанию — для русской литературы ничего необычного тут нет, — она трагична на уровне языка, просодии. Голос, звучащий в цветаевских стихах, убеждает нас, что трагедия совершается в самом языке. Вы ее слышите. Мое решение никогда не соперничать с Цветаевой было вполне сознательным. Я понимал, что ничего не выйдет. Я совершенно другой человек — и к тому же мужчина, а мужчине вроде бы не пристало говорить на таких высоких нотах, доходить в стихах до надрыва, до крика. Я не хочу приписать ей склонность к романтической экзальтации — она смотрела на мир очень мрачно.
— Она была способна выдерживать сверхнапряжение?
— Да. Ахматова говорила: «Марина часто начинает стихотворение с верхнего «до»». Если начать с самой высокой ноты в октаве, невероятно трудно выдержать целое стихотворение на пределе верхнего регистра. А Цветаева это умела. Вообще говоря, человек способен впитывать в себя несчастье и трагедию только до известного предела. Вот как корова: если она дает в день десять литров молока, больше из нее никакими силами не выжмешь. И человеческая вместимость тоже не безгранична. В этом смысле Цветаева — явление совершенно уникальное. То, как она всю жизнь переживала — и передавала, трагизм человеческого существования, ее безутешный голос, ее поэтическая техника — все это просто поразительно. По-моему, лучше ее не писал никто, во всяком случае по-русски. Впервые в русской поэзии прозвучало такое трагическое вибрато, такое страстное тремоло.
— Вы пришли к Цветаевой постепенно — или она покорила вас сразу, вдруг ?
— Сразу, вдруг. Мне кто-то дал прочесть ее стихи — и этого оказалось достаточно.
28.09.2020 в 10:37
Как утверждает Википедия, на прошлой неделе был день рождения древнегреческого драматурга Еврипида. Запоздалость посвящения ему этой недели нивелируется годом рождения героя - 480 до н.э. Достаточно мысли о юбилее.
В 1994 году Бродский переводил одну из самых известных трагедий Еврипида “Медею”. По просьбе Юрия Любимова для постановки в театре на Таганке он переписал эпилог и хоры трагедии. О том, как и почему это вышло, переводил ли Бродский Медею, и если да, то с какого языка - в постах на этой неделе.
На фото: открытка из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. Принадлежала И. Бродскому.
25.09.2020 в 14:04
“В комнате коммунальной квартиры чувствуешь себя человеком, бесцеремонно ворвавшимся в чужую жизнь. Мир семьи, сосредоточенный на нескольких квадратных метрах, предстает предельно обнаженным.” Так фиксирует свои впечатления от посещения полутора комнат Аннелиза Аллева, итальянская переводчица и поэт. Одна из многочисленных иностранных друзей Бродского, старавшихся заглянуть в гости к родителям поэта, отправляясь в Ленинград. По ее воспоминаниям родители даже не удивились ее появлению на пороге их квартиры - к 1981 году иностранные гости стали для них нормой.
“Он встретил меня сердечной улыбкой, тут же сделал знак молчать и, шепнув “скорей, скорей”, открыл первую дверь налево. Безмолвно, широким жестом пригласил меня войти. Тихо закрыл дверь, помог мне снять куртку и повесил ее на вешалку; жестом предложил стул и сел напротив, продолжая хранить молчание. Мне пришлось самой начать разговор: “Я знакомая вашего сына”. — “Иначе и быть не могло”, — радостно ответил он.”
Родители были рады гостям, но все же для них было ноющей раной, что их иностранные гости могут увидеть их сына, а они - нет. В своих воспоминаниях о полутора комнатах, Аннелиза упоминает об “атмосфере переносимого с достоинством горя”, а также приводит подробное описание виденого ею пространства.
“Со временем я лучше узнала квартиру. В просторной главной комнате было два больших окна с видом на улицу Пестеля, одно из них — с балконом, куда я, правда, ни разу не выходила. Очень высокие потолки с лепными украшениями. Справа от входной двери возвышалась громадная супружеская кровать. Между окнами и кроватью — обеденный стол с четырьмя стульями; обычно накрывалась лишь половина стола. На другую половину, во время еды, запрыгивала кошка, но ее тотчас приглашали спуститься. У левой стены стоял буфет с сервизами за стеклом, у правой — платяной шкаф, телевизор, на полочке возле кровати — огромный флакон “Шанель №5”. На полке рядом с входной дверью — фотография: Иосиф в Венеции, на нем фетровая шляпа с широкими полями.
Мебель не новая и не старинная, не уродливая, но и не особенно красивая. Просто громоздкая. Заметно было, что предметы подбирались тщательно и со вкусом: темно-красное покрывало, чайные стаканы с серебряными подстаканниками; никаких нейлоновых кружев, излишних побрякушек. В целом, не возникало ощущения сельского дома, переехавшего в город вместе со всей обстановкой, — ощущения, знакомого мне по другим русским квартирам.
Справа, за темной портьерой, скрывалась проходная комната, где раньше жил Иосиф. Впоследствии он рассказывал мне о связанных с ней кошмарах. Комната имела два входа. Высокая, жесткая кровать была придвинута к окну; отец любил отдыхать на ней и всегда оставлял внизу пару ботинок. Черно-белая фотография — отец в форме морского офицера — висела у изголовья. Но большую часть времени кровать пустовала.
Слева на полках стояли книги и открытки, одна даже из Рима. Напротив входа — небольшой письменный стол, его письменный стол, со множеством книг. <...>Повсюду фотографии друзей и подруг, его собственные. На одном снимке — он с бородой; и целая серия его портретов в галстуке, снятая накануне отъезда. Верхнюю полку занимали старые пустые бутылки с иностранными этикетками, — русские мальчики хранили их как трофеи из других миров. За письменным столом на куске коричневого картона воззвание в духе начала шестидесятых: “Wanted, dead or alive”2 — с его именем, пророчески напечатанным по-английски, а внизу сумма вознаграждения.
Иосиф рассказывал, как однажды он привел к себе домой юную англичанку, и та при виде его комнаты воскликнула: “Joseph, here you don’t have any privacy!” — а он ответил: “What is it?” — даже не обратив внимания на общий смысл ее слов.”
Когда поэт уехал, часть вещей, находившихся в его комнате, усилиями родственников и друзей поэта постепенно переправлялась за океан к своему хозяину. Кейс Верхейл вспоминал: “Я отдал ему все фотографии и вещи, которые мы с Эрой отобрали в доме его родителей. Он глянул на них и молча сунул себе в чемодан.”
Аннелиза Аллева пишет: "Та же осторожность, с какой потом, в Риме, Иосиф — так, словно из-за угла ему могли нанести глубокую рану, — переворачивал страницы моего бархатного фотографического альбома с золотистым памятником Петру Великому на обложке, та же осторожность соблюдалась и в наших разговорах с его родителями."
Тяжесть невозможности встречи объединяла сына и родителей.
Фотография из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. Мария Моисеевна Вольперт и Александр Иванович Бродский на фоне письменного стола и книжного шкафа в комнате их сына.
Ссылка на полный текст А.Аллевы "Улица Песталя 27, квартира 28" : https://magazines.gorky.media/slo/2001/2/ulicza-pestelya-27-kvartira-28.html
24.09.2020 в 12:53
Из воспоминаний Михаила Ардова: “Я часто очень с ним общался именно у него дома, в коммунальной квартире, в отделенном отсеке от большой единственной комнаты, которая была отделена спинкой большого буфета старинного от комнаты родителей. Но все это, конечно, унизительность этого существования очень чувствовалось. <...> Я пришел к ним домой, позвонил в коммунальную квартиру, дверь открыл его отец Александр Иванович, провел меня в комнату. В комнате за большим дубовым столом сидел Иосиф и ел столовой ложкой из стеклянной банки совершенно немыслимые консервы - свинину с горохом. Его отец показал мне рукой и сказал: "Полюбуйтесь - гражданин мира".”
Фотография из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. Иосиф Бродский. Ленинград , ок 1957г. Фотограф А.Бродский
23.09.2020 в 22:42
Эссе “Полторы комнаты” Бродский написал в 1985 году. К этому времени он уже 13 лет жил за пределами отечества. В 1983 году не стало матери поээта, а в 1984 - отца. Эссе написано в память о них, но как же так вышло, что пространство их дома стало равноправным участником повествования? Бродский вполне мог написать эссе без подробного описания их жилища.
Вероятно, дело в том, что для него полторы комнаты были домом, который потом он, как утверждают бывавшие у него в гостях в Нью-Йорке, старался воспроизвести в другой стране. И жизнь родителей и его собственная были так тесно сплетены, обусловленны этим местом, что оно стало не только декорацией на фоне, но полноценным участником.
Для нашего музея текст эссе воспринимается по важности наравне с подлинным пространством. Текст является проводником и путеводителем, отправной точкой отсчета в разговоре о пространстве и о жизни поэта.
Текст эссе написан на английском языке поэтом намеренно, чтобы не писать о них по-русски, на языке, на котором их слишком часто обижали. Текст претерпел несколько переводов. Последнее время его издают в переводе Максима Немцова.
“Я пишу это по-английски потому, что хочу подарить им толику свободы; сколько именно — зависит от количества людей, желающих это прочесть. Я хочу, чтобы Мария Вольперт и Александр Бродский обрели реальность «среди бессчетных городов, чужих пристрастий», хочу, чтобы их перемещения описывались английскими глаголами движения. Это их не воскресит, но английская грамматика может, по крайней мере, оказаться лучшим, нежели русская, путем прочь из труб государственного крематория. Писать о них по-русски было бы лишь усугублением их неволи, низведением до ничтожности, механически приводящим к уничтожению.”
В России Бродского читают, в основном, на русском языке. Наша команда в содружестве с издательством “Лениздат” выпустила первую билингву “Полутора комнат” с параллельным текстом на двух языках - чуть больше свободы для всех.
22.09.2020 в 00:32
Шестьдесят пять лет назад, в сентябре 1955 года семья Бродских переехала в Дом Мурузи, в Полторы комнаты.
“В СССР минимальная жилплощадь на человека — девять квадратных метров. Нам, считайте, повезло, поскольку из-за причудливости нашей части анфилады нам троим достались общим счетом сорок метров. Избыток этот образовался еще и потому, что родители отказались от двух отдельных комнат, в которых проживали до свадьбы. <...> Жилищные обмены занимают многие годы, и ваш единственный союзник в них — усталость; т. е. можно надеяться взять их измором, отказываясь переезжать в нечто количественно худшее, чем то, что у вас было раньше. Помимо чистой арифметики, при решении принимается во внимание множество соображений, не прописанных в законах: ваш возраст, национальность, расовая принадлежность, род занятий, возраст и пол вашего ребенка, общественное и территориальное происхождение, не говоря уже о личном впечатлении, которое вы производите, и т. д. Лишь эти служащие знают, что имеется в наличии, лишь они постановляют, что является равной жилплощадью, и могут там и сям прибавить или убавить несколько квадратных метров. А разница от этой пары квадратных метров огромна! На них может поместиться книжный шкаф, еще лучше — письменный стол.” (И.Бродский Полторы комнаты, пер.М. Немцова)
Благодаря жителям, полторы комнаты были запечатлены в десятках источников: от эссе Бродского, посвящённого этому пространству и до мимолётных воспоминаний гостей полутора комнат. В них это пространство является предметом описания, актором, частью, через которую мы воспринимаем жизнь поэта и его семьи. Сегодня здесь музей, и производство текста о Полутора комнатах продолжается. На этой неделе мы посмотрим на Полторы комнаты через призму текстов об этом пространстве.
Фотография из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. Иосиф Бродский. Ленинград, Дом Мурузи. Фотограф: А.И.Бродский
19.09.2020 в 12:28
Кошки в объективе Бродского.
“Кошка грациозна при любом положении своего тела. Не то с человеками. Что же тогда есть наши представления о красоте, грации и проч., если на сто процентов отвечают им только животные.” (И.Бродский Азиатские максимы)
Вчера мы затронули тему поэта-фотографа. При его любви к кошкам закономерно, что часто его моделями оказывались именно они.
Одной из таких моделей стала кошка Катя - “кошка в белых сапожках”, как назвала ее гостя Полутора комнат, итальянская переводчица Аннелиза Аллева.
От нее же мы знаем судьбу этой кошки. Бродский подобрал черно-белого котенка в начале семидесятых, принес за пазухой домой. Широко известна совместная фотография кошки и ее спасителя, где черно-белый комочек сидит на плече Бродского.
Иконография любимицы семьи Бродских, созданная поэтом, обширна: от горделиво сидящей на верху буфета на манер египетской статуэтки, до портретов крупного плана, глядя на которые задумываешься, что не многие люди могут похвастаться их портретом, заснятым Бродским, и что у кошек тоже лицо.
Фотографии из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
Кошка семьи Бродских Катя. Ленинград, 1971. Фотограф: И.Бродский
#котосуббота #CATurday
18.09.2020 в 20:55
Человек фотографирующий
“"Когито эрго сум" уступает "фотография эрго сум": так же, как "когито" в свое время восторжествовало над "созидаю".”
Прочитав эту предложение в эссе “Путешествие в Стамбул”, невольно задумаешься над его пророческим смыслом.
Конечно, запечатлевание всего вокруг себя в момент, когда поэт писал это, и сейчас, когда мы это читаем - совершенно разные процессы. Разные не только технически, но и ментально. Об этом уже написаны статьи и диссертации. Инстаграм плотно вошел в жизнь.
В том же тексте Бродский пишет, что не оставит после себя даже фотографий. Это, конечно, преувеличение. Его много снимали, и в том числе в путешествиях.
Да и сам поэт снимал, благодаря чему у нас есть возможность увидеть его глазами, как будто заглянув в видоискатель.
Из эссе “Памяти Стивена Спендера”: “Человек - это то, что мы о нем помним. Его жизнь в конечном счете сводится к пестрому узору чьих-то воспоминаний. С его смертью узор выцветает, и остаются разрозненные фрагменты. Осколки или, если угодно, фотоснимки. И на них его невыносимый смех, его невыносимые улыбки. Невыносимые, потому что они одномерны. Мне ли этого не знать, - ведь я сын фотографа. И я могу зайти еще дальше, допустив связь между фотографированием и сочинением стихов, поскольку снимки и тексты видятся мне черно-белыми. И поскольку сочинение и есть фиксирование.”
Негатив. Комната в Коктебеле. Коктебель. 1969. Фотограф: И. Бродский. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
17.09.2020 в 20:14
#это_не_бродский
Часто источником ранее неизвестных фотографий становится Интернет. При чем как настоящих, так и ошибочных. Так, например, на Pinterest`е вбиваешь запрос "Иосиф Бродский" - видишь неожиданные вещи. Например, вот этого мальчика, что на фото слева.
Поиск ссылок с фотографией этого мальчика первыми выдал три ссылки на статьи о действительно изображенном на ней Михаиле Бродском, украинском политике. Еще две ссылки из найденных вели на сайты, предназначенные для популяризации школьного контента (в частности, презентаций для уроков литературы), и там рыжий мальчик идентифицировался уже как Иосиф Бродский. Размещенная на странице учителя презентация, сделанная учениками, при недостаточной пытливости последних в использовании интернет источников, могла стать началом тиражирования этой ошибки.
Следующие две ссылки переплетаются. На Pinterest`е рядом с фотографией красуется заголовок "Кто на фото в детстве?" и дана ссылка на статью, где ответом на кокетливый вопрос служит следующий набор слов: "Переводчик, драматург, лауреат Нобелевской премии, советский эмигрант, легенда русской литературы. На фото - Иосиф Бродский."
Чудовищное количество фактологических и текстологических ошибок, и посторонние фотографии заставляют задаться вопросом, а не постмодернистская ли это провокация? Цитата: "Агорафобия - боязнь открытого пространства. Большинству известно стихотворение с названием "Не выходи из дома, не совершай ошибку", посвященную этому страху". Однако при всматривании в контент сайта, на котором размещена эта статья, нас ожидает разочарование - никакой провокации, просто низкокачественный контент без фактчекинга.
Интересно, что создателя заметки не смутило, что фотография мальчугана цветная... Даже фотофонд музея Ахматовой, крупнейшее собрание изображений Бродского, не знает его детских фотографий в цвете.
Важно выявлять эти ошибки до того, как они стали общими и - что страшнее? - привычными.
Этот пост должен был бы называться #это_не_иосиф_бродский, поскольку на фото все же однофамилец поэта. Но учитывая место публикации поста, мы решили позволить себе иметь в виду одного Бродского. Итак, на фото слева - украинский политик Михаил Юрьевич Бродский в детстве, а справа - русский поэт Иосиф Александрович Бродский в 1945 году (фото из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме).
16.09.2020 в 18:44
Поэт, каким мы его не видели
Бродский на кафедре, за рулем автомобиля, или подписывающий книги - такими фотографиями искушенного зрителя не удивить. А вот поэт на велосипеде - это интересно.
Эта сторона жизни Бродского не слишком известна. Впрочем, из эссе “Меньше единицы” узнаем, что в детстве поэта “велосипеды были старые, довоенные”. А из текста “Полторы комнаты” о том, кто научил кататься: ”С той же ясностью я вижу ее, своего деда, отца на одной из узких дорожек этого садика, пытающихся научить меня кататься на двухколесном велосипеде (аллегория общей цели или движения).”
Как часто бывает с фотографиями, найденными в интернете, ни источник, ни автор фотографии не известны. Однако близкий друг Бродского Гаррик Гинзбург-Восков в воспоминаниях о их путешествии на Тянь-Шань писал, что часть пути друзья преодолели на велосипедах. Это был 1960 год.
Также датировку косвенно подтверждает фрагмент из интервью с Ефимом Славинским: “Нам удалось снять две комнаты из трех в квартире, принадлежавшей полковнику, который уехал на все лето. Вот у нас на все лето образовалась пустая квартира. Тогда жилищные условия у всех были чудовищные, поэтому некоторые к нам приходили просто принять ванну. Леня Ентин приволок однажды туда Бродского, который всем понравился. Молодой, здоровый, рыжий, он приехал на велосипеде в дырявом спортивном трико. Он моментально стал читать стихи. Тогда все читали стихи. Конец 1950-х — это исключительно стихи. Окуджава и барды были позже.”
04.09.2020 в 12:23
Из Школьной антологии
Иосиф Бродский в интервью: “Заведенные в школе порядки вызывали у меня недоверие. Все во мне бунтовало против них. Я держался особняком, был скорее наблюдателем, чем участником. Такая обособленность была вызвана некоторыми особенностями моего характера. Угрюмость, неприятие установившихся понятий, подверженность перепадам погоды — по правде творя, не знаю, в чем тут дело. Люди с годами меняются. В юности они более упрямы, требовательны. Это обусловлено их личностным развитием, их генами. Случилось так, что я был несколько более требовательным, менее склонным прощать банальность, глупость или отсутствие чувства меры. Из-за этого я и сторонился других.Были и такие, в ком явно проявлялось бунтарство. С ними произошли разные неприятности. Фактически значительная часть моих одноклассников была судима за уголовные дела. Припоминаю, что однажды мне пришла в голову мысль написать антологию о своем классе, и я стал разузнавать о тех, с кем вместе учился. Добрая половина из них по той или иной причине прошла через тюрьму. И я тоже побывал в тюрьме, так что в этом отношении это и на меня распространяется. “
Идея была воплощена, Бродский написал цикл стихотворений, посвященных школьным друзьям. Правда, стихотворения больше похожи на сводки новостей или хронику по своему отстраненному настрою и тону.
В 2015 году среди вещей переданных Марией Соццани в музей Ахматовой из Бруклина, была небольшая фотография с надписью на обороте: "Осе от Олега. / Крепко жму / руку и / надеюсь, / что мы / увидимся / на этом свете. / Пиши."
Очевидно, фотография была прислана в письме, но факт общения давних одноклассников подтверждается ею. Да и не только одноклассников. Из стихотворения мы узнаем многое об этих отношениях. Так всех удивляющий поступок Бродского, когда он бросает школу в восьмом классе, оказывается совершается будущим поэтом в компании друга.
Из школьной Антологии
О. Поддобрый
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом - рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на "Арсенале".
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на —
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь - настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
На фото: Фотография. Олег Николаевич Поддобрый.
Фотобумага черно-белая, фотопечать. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
02.09.2020 в 16:15
Музей Бродского - в Москве.
На фото - наш стенд на Московской международной книжной выставке-ярмарке, которая стартовала сегодня.
До воскресенья включительно в Манеже у стен Кремля вы можете приобрести сувенирную продукцию музея, книги Иосифа Бродского от наших партнеров - издательства «Лениздат» и, самое главное, узнать новости о музее из первых уст.
Мы приехали с подарками. Сегодня разыгрываем прижизненное издание стихотворений Бродского, составленное Яковом Гординым в 1991 году! Чтобы поучаствовать в лотерее, нужно совершить покупку на сумму от 500 рублей. В 18:00 узнаём победителя, а в другие дни разыграем другие подарки - следите за нашими сториз и приходите на ярмарку.
А уже в 18:30 запустим трансляцию с выступления в Манеже Павла Котляра, который расскажет об онлайн жизни нашего музея.
Московские подписчики, мы очень ждем встречи!
Режим работы, правила посещения и билеты - на сайте организаторов ММВКЯ 2020.
01.09.2020 в 10:35
Поздравляем всех причастных с Днем знаний!
Бродский возразил бы, что этот праздник исключительно школьный, он получал знания из всех доступных источников: из книг (“узнал у буквы, у черной краски”), из архитектуры родного Ленинграда (“из портиков и полуколонн”), и, конечно, от родителей.
Фотография “Познание мира. С отцом у глобуса”, хранящаяся в фондах музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, была снята в 1952 году в гостях у Фанни Яковлевны Вольперт, бабушки поэта с маминой стороны, на улице Чайковского. Из этой серии фотографий очень известна другая фотография, где Бродский сидит у монументального стола над книгой.
Отец поэта закончил географический факультет ЛГУ, был прекрасным рассказчиком, а к моменту, запечатленному на фото, он объездил “одну шестую” и ему было что рассказать сыну.
Мама знала несколько языков, имела прекрасное образование и привила сыну любовь к чтению, записав в библиотеку. В РНБ хранятся шесть читательских билетов Бродского (включая Библиотеку Академии художеств и Библиотеку Академии Наук).
В той же квартире, где было снято фото, жил дядя Бродского - Борис, которого поэт запечатлел в эссе “Меньше единицы”: “ У меня был дядя, член партии и, как я теперь понимаю, прекрасный инженер. <...> ... у него была замечательная библиотека. Читал он, по-моему, немного; но в советских средних слоях считалось - и по сей день считается - признаком хорошего тона подписка на новые издания энциклопедий, классиков и пр. Я завидовал ему безумно. Помню, как однажды, стоя у него за креслом, смотрел ему в затылок и думал, что если убить его, все книги достанутся мне - он был тогда холост и бездетен. Я таскал книги у него с полок и даже подобрал ключ к высокому шкафу, где стояли за стеклом четыре громадных тома дореволюционного издания "Мужчины и женщины".”
Оставив школу, Бродский продолжал с жадностью читать и, как говорят его друзья, “страшно много ловил из воздуха”. Его библиотека - инструмент самообразования и саморазвития - свидетельство рабочего, инструментального использования книг: нечитанных обложек здесь нет.
Эрудированность - один из частых эпитетов, который относят к Бродскому. Специфика практически полностью самостоятельного получения знаний нашла отражение в том, что с одной стороны высказывания поэта не всегда бесспорны, с другой - в феноменальной скорости и парадоксальности мышления.
31.08.2020 в 20:35
Первые уроки, или Ленин и Нобелевская премия
1 сентября 1947 году будущий Нобелевский лауреат Иосиф Бродский пошел в школу No 203 на ул. Кирочной (в советское время - ул. Салтыкова-Щедрина), бывшую немецкую гимназию Анненшуле, где будет учиться по 3-й класс.
В эссе “Меньше единицы”, написанном почти три десятилетия спустя поэт вспоминает:
“ ...Все это имело мало отношения к Ленину, которого я, полагаю, невзлюбил с первого класса - не столько из-за его политической философии и деятельности, о которых в семилетнем возрасте я имел мало понятия, а из-за вездесущих его изображений, которые оккупировали чуть ли не все учебники, чуть ли не все стены в классах, марки, деньги и Бог знает что еще, запечатлев его в разных возрастах и на разных этапах жизни. Был крошка-Ленин в светлых кудряшках, похожий на херувима. Затем Ленин на третьем и четвертом десятке - лысеющий и напряженный, с тем бессмысленным выражением, которое можно принять за что угодно - желательно за целеустремленность. Лицо это преследует всякого русского, предлагая некую норму человеческой внешности - ибо полностью лишено индивидуального. (Может быть, благодаря отсутствию своеобразия оно и позволяет предположить много разных возможностей.) Затем был пожилой Ленин, лысый, с клиновидной бородкой, в темной тройке, иногда улыбающийся, а чаще обращающийся к "массам" с броневика или трибуны какого-нибудь партийного съезда, с простертой рукой.<...>
Вероятно, научившись не замечать эти картинки, я усвоил первый урок в искусстве отключаться, сделал первый шаг по пути отчуждения. Последовали дальнейшие: в сущности, всю мою жизнь можно рассматривать как беспрерывное старание избегать наиболее назойливых ее проявлений. Надо сказать, что по этой дороге я зашел весьма далеко, может быть, слишком далеко. Все, что пахло повторяемостью, компрометировало себя и подлежало удалению. Это относилось к фразам, деревьям, людям определенного типа, иногда даже к физической боли; это повлияло на отношения со многими людьми. В некотором смысле я благодарен Ленину. Все тиражное я сразу воспринимал как некую пропаганду. Подобный взгляд на вещи, мне кажется, колоссально ускорил движение сквозь чащу событий - с сопутствующим верхоглядством.”
В 1987 году, в Нобелевской лекции, вобравшей в себя видение поэта относительно важнейших вопросов, Бродский пишет:
“Великий Баратынский, говоря о своей Музе, охарактеризовал ее как обладающую "лица необщим выраженьем". В приобретении этого необщего выражения и состоит, видимо, смысл индивидуального существования, ибо к необщности этой мы подготовлены уже как бы генетически. Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь. Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию - тем более обидно, что глашатаи исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут. <...>Искусство вообще и литература в частности тем и замечательно, тем и отличается от жизни, что всегда бежит повторения. В обыденной жизни вы можете рассказать один и тот же анекдот трижды и трижды, вызвав смех, оказаться душою общества. В искусстве подобная форма поведения именуется "клише". Искусство есть орудие безоткатное, и развитие его определяется не индивидуальностью художника, но динамикой и логикой самого материала, предыдущей историей средств, требующих найти (или подсказывающих) всякий раз качественно новое эстетическое решение. Обладающее собственной генеалогией, динамикой, логикой и будущим, искусство не синонимично, но, в лучшем случае, параллельно истории, и способом его существования является создание всякий раз новой эстетической реальности. Вот почему оно часто оказывается "впереди прогресса", впереди истории, основным инструментом которой является — не уточнить ли нам Маркса? — именно клише.“
На фото:
Иосиф Бродский. Фото из конверта А. Бродского "Детство". Ленинград. 1947. Фотограф: Бродский Александр Иванович. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
Рыбкин Н.А. Сборник задач по геометрии для семилетней и средней школы. - Ч.1.- М.: Учпедгиз, 1950-е.- с.5-118 Рисунок рукой И.Бродского. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
29.08.2020 в 09:58
Лев Лосев: “В течение семи лет между возвращением из ссылки в 1965 году и отъездом за границу в 1972-м у Бродского был странный статус в советском обществе. Нечто вроде положения Булгакова или Пастернака в более страшные времена второй половины тридцатых годов: ему разрешили жить на свободе и зарабатывать пером на пропитание, но как поэт он официально не существовал. (...)
Членом Союза писателей его сделать не могли, так как он почти не печатался, но при Союзе существовала некая «профессиональная группа», которая объединяла разнородных литературных поденщиков — полужурналистов, сочинителей песенных текстов, авторов эстрадных скетчей и цирковых реприз и т. д. Туда, сразу по возвращении в Ленинград, пристроили и Бродского. Таким образом, он получил штамп в паспорте, охранную грамоту от обвинений в тунеядстве.”
26 октября 1965 года по рекомендации К. И. Чуковского и Б. Б. Вахтина Бродский принят в профгруппу писателей при ЛО Союза писателей СССР, что позволило избежать в дальнейшем обвинения в тунеядстве.
Подпись под оригиналом принадлежит явно не Бродскому. Скорее всего, он отказывался обращаться с прошением в Союз писателей и за него расписал ся Борис Вахтин.
Заявление И.Бородского. Профсоюзный билет профсоюза работников культуры на имя И.А.Бродского. Ленинград. 1965. 8л.
Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
27.08.2020 в 17:10
24 сентября 1965 года Бродский вернулся из ссылки. Первым делом он поехал в Москву, где жил у переводчика и близкого друга Андрея Сергеева.
Л. Сергеева: «Они договорились с Мариной встретиться в Москве и пожить у нас. Им обоим, по-моему, хотелось и родной город, и все, что было в нем тяжелого и нерешенного, оставить позади, встретиться и побыть вдвоем в новом, дружественном месте».
А. Сергеев: «Дни наши протекали таким образом. Часов в десять пьем чай, потом обсуждаем весь мир и окрестности. После обеда разговор продолжается. После ужина минут пятнадцать-полчаса Би-би-си и опять разговоры - до 12. Я с вот такой головой ложился. Но самое замечательное, что Иосиф мог говорить сколько угодно, никогда не повторялся и никогда не скатывался на какой-то недостаточно высокий для него уровень. <...> ...Убравшись из дому рано, оставлял на столе какой-нибудь коротенький стишок, который сочинил ночью.»
В Москве поэт нанес визит благодарности Лидии Чуковской, и посетил могилу Фриды Вигдоровой, которая боролась за его свободу, но так и не дождалась его освобождения - Фриды Абрамовны не стало в августе 1965 года.
Л. Чуковская: «Он как-то вырос и поширел. Большой, будто сильный. Но и по трясенный: не кончает фраз, бегает по комнате, все время крутит пальцами. Одет плохо. Но и это его не портит. Доброта, простодушие, ум, дурной нрав, ребячливость - прямой поэт. Читал мне стихи - но бросал, забывал их»
Но не все встречи были запланированными и не все - приятными. Бродский (из книги “Диалоги с Бродским” Волкова):
“Это был 1965 год, я только что освободился и приехал в Москву. Довольно хорошо помню, как я попал туда, но сейчас это неважно. Так вот, Евтушенко тогда пригласил меня в журнал "Юность" на банкет, который давал Гладилин в связи с публикацией там своей новой повести. Это была такая феня, о которой я совершенно не подозревал, для меня все это было большим открытием об ту пору; что писатель устраивает банкет для тех, кто помог протолкнуть, пропихнуть его произведение в журнал или какое-нибудь издательство. (...) Но в принципе в банкете как таковом ничего ужасного нет, это даже и нормально. Дело не в банкете, дело в том, что я там услышал. Сидели там в основном сотрудники "Юности", довольно страшные существа. Гладилин встал и, обращаясь ко всем этим падлам и сволочам, начал что-то плести: "Только благодаря вашей мудрости, вашему тонкому чутью и пониманию современной русской литературы" и так далее. Я понимаю, что это этикет. Я понимаю, что все эти люди всего лишь исполняли свою работу, но объективно - это падлы, да? А Гладилин выдает им этот тост, этот шпиль минут на пятнадцать. И чего он только там не говорил! Меня от этого дела просто начало физически мутить. Тем не менее Гладилина-то я еще сдюжил, думал - ну сейчас жрать начнем. Но не тут-то было! Встает Евтух и выдает спич на таком уровне холуйской элоквенции, что мне действительно стало сильно не по себе. С сердцем началась лажа. Тогда Ахматова еще была жива, я с ней общался и потому все время носил с собой валидол. Пришлось мне выйти в предбанничек, я сел на лавочку и начал этот валидол лизать. Потому что так этих падл в лицо за столом, уставленном жратвой, превозносить нельзя. Это было сильно выше определенной черты. Это была уже такая, как бы сказать, ионосфера безнравственности. Но дело даже не в этом. Слова, конечно, ничего не значат. Эту концепцию, в общем, можно понять. Но только на уровне концепции! Потому что когда ты присутствуешь физически при этом выходе за пределы тяготения, то тебе становится худо: перегрузка начинает действовать.”
25.08.2020 в 20:24
Сегодня говорим о человеке, который не только запечатлел образ поэта в джинсах (да и сами джинсы, о которые Бродский зажигал спички), но и, как пишет Людмила Штерн, “предоставил Бродскому «политическое убежище» в трех кварталах от родителей”.
«Борису Шварцману, первоклассному художнику-фотографу, принадлежат четыре известных портрета «раннего» Бродского, более пятнадцати портретов «поздней» Ахматовой, фотография «сирот» над ее гробом в день похорон и множество портретов ленинградской творческой элиты. Шварцман и его жена Софа, оба близкие наши друзья, были и нашими соседями: наши дома находились друг напротив друга. Но у Бори была еще комната в коммуналке на улице Воинова. В ней в 1962 – 63 годах поселился Бродский, спасаясь от излишней близости с родителями. Это крошечная комнатушка (вероятно, в прошлом для прислуги) была отделена кухней от остальных пространств огромной коммуналки. <...> Когда Бродского арестовали, Рейн и Шварцман отнесли его родителям немудреный Осин скарб. Александр Иванович, очень подавленный и грустный, сказал: "Зря Ося стихи пишет. Занялся бы лучше чем-нибудь другим».
После возвращения из ссылки осенью 1965, Бродский снова поселился в упомянутой комнате, а ее хозяину он подарил стихотворение.
ОТРЫВОК
Дом предо мной, преображенный дом.
Пилястры не пилястры, подворотня.
Та комната, где я тебя... О нет!
Та комната, где ты меня... С трудом
огромным нахожу ее сегодня:
избыток осязаемых примет.
Несет борщом из крашеных дверей.
Гремит вода сквозь грязную посуду.
Над ванночками в сумраке сидит
затравленный соседями еврей.
Теперь там фотографии повсюду,
огрызки фонарей, кариатид.
Луна над легендарным шалашом.
Клочки Невы, надгробие из досок.
Бесчисленные бабы нагишом...
И это – если хочешь – отголосок.
Поэт и фотограф продолжали общаться вплоть до 1990-х. По свидетельству Штерн, Шварцман выслал Бродскому старый номер журнала Костер (№12, 1966), где было опубликовано стихотворение “13 очков, или стихи о том, кто открыл Америку”, которое за прошедших тридцать лет нигде не публиковалось, и по словам автора, он успел о них забыть.
Борис Шварцман запечатлел портреты многих писателей и деятелей искусства 1960-1970х годов. В музее Анны Ахматовой в мае 2005 году прошла выставка “Борис Шварцман. Фотопортреты. Люди эпохи шестидесятых…”, посвященная юбилею Иосифа Бродского.
На фото: Иосиф Бродский. 1962. Фотограф: Б.Шварцман. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
24.08.2020 в 16:31
В 1964 году Иосиф Бродский по решению суда был выслан из Ленинграда за тунеядство. За его освобождение боролись известные литературоведы, правозащитники, поэты, деятели искусства.
Но как пишет Яков Гордин, «Хлопоты корифеев советской культуры никакого влияния на власть не оказали. Решающим было предупреждение “друга СССР” Жана Поля Сартра, что на Европейском форуме писателей советская делегация из-за “дела Бродского” может оказаться в трудном положении».
Аккумулятивный эффект усилий дал результат, и 4 сентября 1965 года вышло постановление Верховного Совета об изменении срока наказания Бродского с пяти присужденных лет до реально отбытого (18 месяцев). Но Документ по ошибке от правлен вместо Архангельской области в Ленинградскую, и Бродский стал официально свободен только с 23 сентября.
На этой неделе мы проследим за его возвращением в родной город через документы, фотографии, воспоминания близких и интервью самого поэта.
На фото: Иосиф Бродский. Фотограф Лев Поляков. Ленинград, 1965.
Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
23.08.2020 в 18:41
Друг Бродского Александр Кушнер, в строках посвященного Бродскому стихотворения пишет:
“Я смотрел на поэта и думал: счастье,
Что он пишет стихи, а не правит Римом.
Потому что и то и другое властью
Называется. И под его нажимом
Мы б и года не прожили - всех бы в строфы
Заключил он железные, с анжамбманом
Жизни в сторону славы и катастрофы,
И, тиранам грозя, он и был тираном...”
Впрочем, поэт так тонко чувствовал этот город, так хорошо был знаком с его правителями и поэтами, его философией и наследием, что вполне мог бы править. Но на наше счастье он писал стихи и сегодня речь пойдет о них.
Этому циклу элегий посвящено множество статей. Мы обратились к очень подробному комментарию ближайшего друга Бродского - Льва Лосева, опубликованному в двух томном собрании сочинений поэта (Лениздат, 2017), сделав из него выжимку фактов о “Римских элегиях”. Знакомиться с ними лучше всего имея перед глазами сам цикл.
«Римские элегии», как явствует из названия, откликаются на одноименный цикл Гёте (1788-1790). Сам автор говорит по этому поводу следующее: «Наиболее подлинное, что написано Гете — это "Римские элегии". Он молодым приезжает из своей монструозной ситуации в Италию и шастает по Италии, у него возникает роман с какой-то, видимо, путаной. Но вот тут-то он и пишет свои самые подлинные стихи. Пишет гекзаметром и рассказывает о том, как выстукивает ритм на ее позвоночнике, ведет счет слогов. Валяется с ней и сочиняет стишки — и это замечательно. Живи он безвыездно в Германии, никогда бы не позволил себе такое написать. Италия его научила естественности. Наверное, это очередной миф, но ощущение именно такое. Это стихи, начисто лишенные претензии.
Я решил, в 80-м году, кажется, что напишу цикл стихотворений о Риме, но не знал, как назвать. И подумал: назову "Римские элегии". Если это вызов, пусть будет вызов, но только я не знаю, кому. Это правда Рим и это правда элегии». (Пересеченная местность. С. 176-177).
В машинописи, копия которой хранится в архиве Лосевых, десять, а не двенадцать, как в окончательном варианте, элегий.
«Вызов» Гёте можно усмотреть в том, что, в отличие от великого немца, Бродский пишет о себе и своих подругах не в условно классическом Риме, а в Риме реальном - даются точные описания современных интерьеров, костюмов, причесок, уличной жизни, календарных примет (месяц отпусков, когда множество римлян, «пчел, позабывших расположенье ульев и улетевших к морю покрыться медом», покидают свои многоквартирные дома и уезжают на пляжи загорать). Эта аутентичность лирического текста непосредственному опыту стилистически ставит «Римские элегии» Бродского в один ряд с элегиями древних римлян — Катулла, Овидия, Проперция - скорее, чем с неоклассицистическими пастишами Гёте.
В стихотворении сквозной мотив Рима как счастливого места - реминисценция из стихотворения Уоллеса Стивенса: «The sources of happiness in the shape of Rome» - «Источники счастья в форме Рима».
С точки зрения поэтики жанров Бродского «Римские элегии» все же скорее название цикла, чем определение жанра. В них нет четко выраженного элегического мотива минания об умершем, Бродского, напротив, в них преобладает мажорный мотив счастья и благодарности (особенно I, XI и XII).
От стихотворных циклов-травелогов, таких как «Литовский дивертисмент» и «Мексиканский дивертисмент», «Римские элегии» отличаются регулярной организацией: особенностями рифмовки и синтактико-риторическими конструкциями.
В тексте «Римских элегий» велика доля номинативных предложений, тогда как личные предложения с подлежащим «я» или его метонимической заменой («тело», «зрачок») составляют не более 16 % всех предложений. Это главным образом описания римских видов и интерьеров, перечисление персонажей римской истории. Заканчиваются они обобщающими жизненный опыт афористическими уподоблениями или сентенциями
Строчка «...от светила, // навязавшего цезарям их незрячесть..» - предполагается, что римские мраморные статуи были раскрашенными, но краски, в том числе нарисованные зрачки в глазах статуй цезарей,с течением времени выгорели на солнце.
«Лесбия, Юлия, Цинтия, Ливия, Микелина...» - это перечисление имен возлюбленных поэтов:
Лесбия - героиня любовной лирики Катулла.
Юлия - Из многочисленных Юлий римской истории здесь имеется в виду, очевидно, дочь императора Августа от первого брака, производившая на современников впечатление как своим распутсТвом, так и умом. Молва приписывала ей какую-то связь с Овидием.
Цинтия - адресат любовной лирики Проперция.
Ливия — Ливия Друзилла, вторая жена императора Августа.
Микелина — героиня стихотворения Бродского «Пьяцца Маттеи», о которой мы уже писали во вторник.
Элегия XII - одно из всего двух стихотворения Бродского, прямо обращенных к Богу (другое «Дни расплетают тряпочку, подаренную Тобою..»).
Строка “На сетчатке моей золотой пятак. // Хватит на всю длину потемок” - Монета, которую, по народному обычаю, кладут на глаза умершему, здесь трансформируется в отпечаток света на сетчатке.
эпонимом (др.-греч. ἐπώνῠμος букв. «давший имя») царящего в «Римских элегиях» месяца является император Август, годы правления которого (27 до н.э. - 14 н. э.) совпадают с «золотым веком» римской поэзии (ср. у Мандельштама: «И - месяц Цезаря - мне август улыбнулся» — «С веселым ржанием пасутся табуны...», .)
Впервые цикл был опубликован в год написания - 1981 году - в журнале Континент (№30, 1981 год) на русском языке целиком, третья элегия в автопереводе в «AMACADMY: The Newsletter of the American Academy in Rome», vol. 4, no. 1 (1981), и перепечатана в журнале New Yorker vol. 57, no. 21 (July 13,1981), . В 1982 году в Нью-Йорке вышел отдельной книгой (N.Y.: Russica Publishers, 1982, см.фото).
21.08.2020 в 12:00
Сегодня речь пойдет о редчайшем издании “Римских элегий”. В 1993 году Бродский в сотрудничестве с испанским художником-минималистом Антони Тапиесом создают совместный проект в жанре книга художника.
Для этой книги Бродский вручную переписал весь текст "Римских элегий", который затем был отпечатан литографским способом, а Тапиес создал серию абстрактных литографий, которые выполнил оригинальным способом: нанес краску на камень пальцами. Тираж составил всего 250 нумерованных экземпляров. В первые 150 экземпляров была вложена литография, подписанная художником, сигнатура которой соответствует номеру экземпляра.
В некоторые экземпляры также были вложены фотографии Бродского и Тапиеса во время работы в Эркер-Галерее (фотограф Франциска Месснер-Раст).
Исключительная редкость, которую, впрочем, можно приобрести и сейчас (последний раз выставлялась за 350 000 рублей): Бродский, И. Римские элегии. MCML XXXI / ил. Антони Тапиеса. Санкт-Галлен: Erker-Presse, 1993. с., ил., л. оригинальная литография. 16,5×12,5 см.
19.08.2020 в 13:28
Американская академия в Риме была создана в 1894 году по подобию Французской академии, которая, в свою очередь, была учреждена Людовиком XIV в 1666 году.
Основная идея состоит в том, чтобы ученые и художники могли пожить в вечном городе, вдохновляясь его великолепием, изучая архитектуру и искусство, созерцая потрясающие виды Рима.
С 1895 года академия располагается на вилле Аурелия, которая расположилась на самом любимом туристами месте - холме Яникул (Gianicolo), с которого открывается панорама города. В глубинном смысле, идея плодотворности пребывания в таком месте созвучна с идеей Бродского о том, что человек есть то, на что он смотрит.
В интервью Радио Свобода бывшие резиденты Американской Академии в Риме поделились, рассказав о пребывании там: https://www.svoboda.org/a/25291972.html
В январе 1981 года Бродский первый раз стал резидентом Американской Академии в Риме, и провел там полгода (!). На фото представлен членский билет Американской академии в Риме на имя И.А.Бродского, действительный до 30 сентября 1981. Под фотографией подпись И. Бродского, на обороте - подпись директора Академии. Этот документ хранится в музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, куда он поступил в 2015 году в дар от Марии Соццани. Он прибыл в металлической коробке, о которой мы совместно с Музеем Ахматовой сняли мультфильм:https://brodsky.online/post/v-peterburge-raskryt-amerikanskiy-taynik-brodskogo/.
В свою последнюю поездку в Венецию, в октябре 1995 года, Бродский написал проект создания Русской Академии в Риме. Известно, что он также встречался с мэром Рима и просил посодействовать в создании, выделив здание. К сожалению, проект так и не состоялся, но в продолжении желания поэта, Фонд Бродского создал стипендию, по которой художники и поэты получают возможность побыть в вечном городе.
17.08.2020 в 12:00
На фоне отказа ЕС открывать границы с Россией и бурной жизнью местного туризма, в по которому, кстати, Бродский мог бы дать мастер класс, нам захотелось - хотя бы мысленно, поэтически - оказаться в Риме. Поэтому мы решили посвятить эту неделю пребыванию Бродского в Риме в августе 1980 и первой половине 1981 года, причине пребывания - резидентству в Американской Академии, его результату - Римским Элегиям.
В Риме Бродский бывал в общей сложности 16 раз. Первый приезд в Рим - январь 1973 года. Последний раз - в ноябре 1995 года. Рим оказался последним европейским городом в жизни поэта.
Резидентом Американской Академии в Риме Бродский оказывался дважды: с января по май 1981 и в январе 1989 года. Первый раз он проживал на вилле Аурелия, второй - на вилле Джаниколо. В первый раз результатом явились стихотворения “Римские элегии”, “Пьяцца Маттеи” и пр. Второй раз - эссе «Fondamenta degli Incurabili» («Набережная неисцелимых»).
Если верить конкордансу поэзии Бродского, составленному Татьяной Паттера, “Рим” встречается в стихотворениях Бродского 27 раз. Многие исследователи его поэзии, говоря о римском тексте Бродского, витиевато рассуждают на тему “вечного города”, на тему Времени (которая так важна была в творчестве поэта). Но за десятками страниц литературоведческого текста не прочувствовать всю полноту сказанного Бродским в Римских элегиях.
На фото: Переснимок. Иосиф Бродский. Вилла Медичи. Лето 1980 года. Фотограф: Вероника Шильц. Автор переснимка: А.И.Бродский. Из собрания музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
13.08.2020 в 10:56
#2020challenge
2020 год по версии Бродского.
07.08.2020 в 21:33
Не только Бродский любил фотографироваться на балконе.
⠀
Александр Блок на этом фото почти улыбается, что редкость. Обычно на его лице суровая меланхоличность, даже болезненность. Смерть Блока в голодном Петрограде 7 августа 1921 года даже вписывается в его суровый, но не брутальный образ. Власти не выпустили за границу и лечения не предоставили, хотя Блок революцию принял и врагом строя не считался.
⠀
Мы стараемся не смотреть на поэзию только через призму суждений Бродского. Тогда придется писать: «Бродский такого-то не любил / любил, но / и не случайно...» и все отстраивать от этого, а это шаблон.
⠀
Важно не отсутствие Блока среди авторитетов для Бродского, а то, что они коллеги по совершенству во владении ремеслом. И неслучайные соседи: по Петербургу, Венеции, школьному учебнику. По Дому Мурузи. И хотя Бродский в «Полутора комнатах» ошибается, указывая, что Блок жил в нем по стороне Литейного проспекта, он точно указывает принадлежность своего дома к судьбе вершины Серебряного века. Блок многократно бывал здесь, как в гостях у Гиппиус и Мережковского, так и после революции в переводческой секции издательства «Всемирная литература» и на занятиях поэтической студии (которые проходили как раз по стороне Литейного).
⠀
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь — больной и юный —
Простерт у львиного столба.
⠀
На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
⠀
В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.
⠀
Всё спит — дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
⠀
Александр Блок, из цикла «Итальянские стихи», часть «Венеция», август-октябрь 1909 #поэзия #венеция #александрблока
Наш привет коллегам из
07.08.2020 в 14:43
«Помню один день - день, когда, проведя здесь в одиночку месяц, я должен был уезжать и уже позавтракал в какой-то маленькой траттории в самом дальнем углу Фондамента Нуова жареной рыбой и полбутылкой вина. Нагрузившись, я направился к месту, где жил, чтобы собрать чемоданы и сесть на катер. Точка, перемещающаяся в этой гигантской акварели, я прошел четверть мили по Фондамента Нуова и повернул направо у больницы Джованни и Паоло. День был теплый, солнечный, небо голубое, все прекрасно. И спиной к Фондамента и Сан-Микеле, держась больничной стены, почти задевая ее левым плечом и щурясь на солнце, я вдруг понял: я кот. Кот, съевший рыбу. Обратись ко мне кто-нибудь в этот момент, я бы мяукнул». (И. Бродский "Fondamenta degli incurabili")
#СATurday #котосуббота #бродский #венеция
03.08.2020 в 07:28
Вот я и снова под этим бесцветным небом,
заваленным перистым, рыхлым, единым хлебом
души. Немного накрапывает. Мышь-полевка
приветствует меня свистом. Прошло полвека.
⠀
Барвинок и валун, заросший густой щетиной
мха, не сдвинулись с места. И пахнет тиной
блеклый, в простую полоску, отрез Гомеров,
которому некуда деться из-за своих размеров.
⠀
Первым это заметили, скорее всего, деревья,
чья неподвижность тоже следствие недоверья
к птицам с их мельтешеньем и отражает строгость
взгляда на многорукость — если не одноногость.
⠀
В здешнем бесстрастном, ровном, потустороннем свете
разница между рыбой, идущей в сети,
и мокнущей под дождем статуей алконавта
заметна только привыкшим к идее деленья на два.
⠀
И более двоеточье, чем частное от деленья
голоса на бессрочье, исчадье оледененья,
я припадаю к родной, ржавой, гранитной массе
серой каплей зрачка, вернувшейся восвояси.
⠀
Посвященное шведскому поэту Тумасу Транстремеру стихотворение Бродский написал в 1993 году. Он регулярно бывал в Швеции и размышлял над ее атмосферой в стихах. Фото поэта было сделано в Стокгольме в 1987.
Главное
Поезд Победы в Выборге
Адреса купелей в Петербурге и Ленобласти на Крещение
Театры Петербурга внесут в работу изменения с 16 января
Власти Петербурга запретят выходить на лёд до 15 марта
3094 новых случая COVID-19 выявили в Петербурге за сутки
Лыжные стрелы 2021 в Шапки
Прогноз погоды
−21°..−21°
Лучшее за неделю
