Дзен
ВК
еженедельной рассылке
Телеге.
21 мая в Мариинском-2 пройдет вечер балетов: "Кармен-сюита", "Пять танго", "Pas de deux на музыку П.И. Чайковского", "Second I", "Тарантелла".
Кармен-сюита
«В центре балета – трагическая судьба цыганки Кармен и полюбившего ее солдата Хозе, которого Кармен покидает ради молодого Тореро. Взаимоотношения героев и гибель Кармен от руки Хозе предопределены Роком. Таким образом, история Кармен (в сравнении с литературным первоисточником и оперой Бизе) решена в символическом плане, что усилено единством места действия (арена, где происходит коррида)».
Пять танго
Предмет внимания хореографа Ханса ван Манена – движение. Не изложение сюжета, не создание танцевальных драм, а поиск красоты линий, выстраивание увлекательных смен положений тел в пространстве.
Своим кумиром и первым источником вдохновения хореограф называет Джорджа Баланчина. Становление Ханса ван Манена как сочинителя происходило в те годы, когда мир, увидев придуманный русским американцем тип спектакля, в котором царствует лишь музыка и классический танец, был увлечен бессюжетным балетом.
Язык движенческих экзерсисов хореографы тогда выбирали по-своему. Кто-то отдавал предпочтение традиционной классике, как Харальд Ландер в «Этюдах», кто-то, как Серж Лифарь в «Сюите в белом», старался расширить знакомый по ежедневному уроку набор движений непривычными позами. Третьи классический словарь дополняли элементами техники танца модерн. В их числе оказался Ханс ван Манен. Он имел представление о технике Марты Грэхем, попробовал свободу смешения жанров в постановках Ролана Пети, потанцевав в его труппе в конце 1950-х, но все эти влияния оставались в его хореографическом языке не более чем приправой к основному ингредиенту, классическому танцу. Ван Манен оставался адептом классики.
В родной Голландии с классическим танцем его знакомила Соня Гаскелл, учившаяся когда-то у Любови Егоровой. Она-то, очевидно, и привила танцовщику и будущему хореографу почтение к русской школе, к вековым традициям, дающим пищу вдохновению, открывающим пути для творчества. В Голландии такого мощного балетного фундамента не было, и ван Манен, оглядываясь на старт своего пути, не без тени сожаления говорит, что ему приходилось изобретать велосипед и ту свободу комбинирования движений, что в России, как азбучные истины, впитывается с первых школьных уроков, он искал и познавал сам.
А Ленинград и Мариинский (тогда Кировский) театр стали для ван Манена заветной балетной Меккой. Джордж Баланчин был оттуда. Был носителем традиций. И исключительный блеск таланта, с которым Баланчин их использовал для создания нового, сделал его кумиром для многих. В том числе и для ван Манена.
Ван Манен никогда не скрывал своего желания идти по пути Баланчина, погружаясь вслед за ним в стихию движения, рожденного классикой. Его интересует, как танцовщики двигаются, какие фигуры могут сложить их тела в дуэтах и ансамблях. (Не случайно ван Манен известен и как фотограф). Только в отличие от Баланчина он не мыслит танец как торжество формы. Ван Манен говорит, что его балеты «не абстрактны». На вязь тел в облегающих трико ван Манен проецирует эмоции и чувства и в своих постановках рассказывает драмы об отношениях между людьми, исключая при этом фабульность и жизнеподобие. В его балетах важно, чтобы линии придуманных хореографом движений пересекались с линиями человеческих чувств. Он требует от танцовщиков эмоциональности, говорит, что «хочет видеть на сцене людей, а не роботов».
Эмоции рождаются из музыки. Причем спектр их у ван Манена весьма широк – от метафизики Баха до полнокровия страстей и жизненной энергии Пьяцоллы и Вила-Лобоса. В работе с музыкой ван Манен идет не по пути Баланчина, выпускника консерватории, для которого профессиональный анализ произведения и чтение партитуры были естественной необходимостью при постановке. Ван Манен полагается на свой слух и чуткость к эмоционально-образной структуре выбранной музыкальной основы.
Ван Манен не испытывает возможности человеческого тела. И балансировать на пределе скорости, физических данных и накала страстей – не его стихия. Он сочиняет движения и делает игру геометрических линий человечной.
Pas de deux на музыку П.И. Чайковского
Постановка балета Джорджа Баланчина Tchaikovsky Pas de Deux подготовлена в сотрудничестве с Фондом Джорджа Баланчина и выполнена в соответствии со стандартами стиля и техники Баланчина (Balanchine Style® and Balanchine Technique®), установленными и предоставленными Фондом Баланчина
Мариинский театр благодарит госпожу Беттину фон Сименс за постоянную поддержку в реализации проекта «Балеты Баланчина в Мариинском»
Мировая премьера – 29 марта 1960 года, Нью-Йорк Сити Балет, Городской Центр музыки и драмы, Нью-Йорк
Премьера в Мариинском театре – 30 апреля 1998 года
Продолжительность спектакля 10 минут
Second I
Ксения Зверева в миниатюре Second I обратилась к музыке Филипа Гласса. Его сочинения сегодня популярны: звучат в кинофильмах, хореографы ставят на них спектакли и концертные номера, балет «В комнате наверху» давно стал хитом и исполняется на многих сценах. Ксения Зверева в пронзительной монотонности «музыки с повторяющейся структурой» (как сам композитор определяет стилистику своих сочинений) услышала тему двойничества. Визуальное ее воплощение хореограф нашла в соединении пластических образов танцевального дуэта с крупными планами замысловатых видеопроекций.
Тарантелла
Премьера – 7 января 1964 года, Нью-Йорк Сити Балет, Городской Центр музыки и драмы, Нью-Йорк
Продолжительность 7 минут
