многотиражным языком цифровой съемки, компьютерных ухищрений и новейшей лазерной печати на
алюминиевых пластинах, парадоксально выявляя при таком техногенном задании пластическую
уникальность и чувственность таинственного зрелища, свидетелем которого был каждый, кто хоть
однажды побывал в Летнем саду. Серию символических клише, построенных на оппозициях света и потемок, заполненности и пустоты, неповторимости и множественности, словно бы готовых к многократному воспроизведению изощрений барокко, художник предъявляет как апологию исключительности каждого проживаемого момента, оставаясь тем самым на платформе классицистского канона живописи.