«Русский юмор — это возможность увидеть язык с разных граней»: комик Валентин Сидоров в интервью Peterburg2

Фото из личного архива Валентина Сидорова

Здравствуйте, Валентин! Расскажите, помните ли вы момент, когда впервые осознали, что хотите заниматься комедией? Каким был ваш первый выход на сцену и эмоции, связанные с ним? 

– На сцену я впервые вышел в 2005 году с командой КВН, и если говорить именно о комедийной составляющей, то это было именно тогда. А вот со стендапом я впервые выступил в 2013 году. КВН и стендап — это совершенно разные вещи, конечно. С КВН был предварительный опыт, а стендап — это уже нечто иное. 

Что касается эмоций, то когда я вышел на сцену с КВН, был заряженный трепет, приятное волнение. А вот со стендапом был скорее страх. Страх перед тем, чтобы неудачно пошутить, несмешно рассказать что-то, или даже опозориться. Тем более, что на сцене были ребята из Питера, которых я до этого не знал. Мне не хотелось перед ними выглядеть глупо, поэтому я был очень собран, даже чересчур. В результате первое выступление получилось не очень хорошим.

Поделитесь, как вы оцениваете нынешнее состояние российского юмора?

– Я оцениваю его положительно. Я вижу тенденции роста и развития. Появляется много новых, молодых комиков, которые очень классно выступают — они энергичны и эмоциональны на сцене. Это не просто говорящие головы, как раньше, когда было много комиков, бубнивших в микрофон. Сейчас ребята действительно отрабатывают материал, и сцена требует проявления себя, а не просто повторения текста. Я уверен, что российский юмор будет развиваться дальше, становиться только интересней и разнообразней, и нас ждет много нового.

Слышала мнение, что стендап — это «новая философия». Согласны ли вы с этим тезисом?

– Наверное, в этом что-то есть, но я не могу сказать, что полностью согласен. Для меня стендап — это прежде всего просто материал, шутки, юмор. Качественный, смешной материал. А всякие нравоучения, философия, поиски чего-то более глубокого — это, думаю, задача других людей. Если ты взрослеешь, мудреешь и продолжаешь выступать со стендапом, то, возможно, твой стиль будет трансформироваться, становиться более глубоким. Но все равно, мне кажется, главное — это юмор, а уже потом философия и нравоучения.

Как думаете, есть ли клише, которые сложились о комиках? Есть ли такие, которые вас особенно раздражают?

– Наверняка какие-то клише о комиках существуют, но, возможно, они до меня уже не доходят. Во всяком случае, пока не могу вспомнить ничего конкретного. Может быть, кто-то думает, что комики — это просто ребята с кучей свободного времени. Для меня же это полноценная работа. Поэтому, скорее всего, я просто не обращаю внимания на эти клише.

Интересно узнать ваши мысли по поводу особенностей юмора в разных странах. Отличается ли он в зависимости от локации?

– Мне кажется, это тоже своего рода клише — что в каждой стране шутят по-своему. На самом деле, мир настолько глобализирован через социальные сети и интернет, что юмор стал универсальным. Я могу взять свой материал, перевести его на английский и выступить перед людьми, которые не говорят по-русски, и им будет смешно. Я это уже не раз проверял. Конечно, есть культурные и языковые особенности, но, если я, будучи человеком из России, приеду в Китай и буду шутить о разнице в менталитетах или особенностях языка, китайцы тоже это поймут и посмеются. Конечно, я не смогу шутить на китайском языке так, как это сделал бы китаец. И китаец, который учит русский, вряд ли будет шутить так, как я. Но он тоже сможет сделать свой материал смешным для аудитории, потому что люди в зале соглашаются на определенные правила игры. Они понимают, что человек из другой культуры может что-то находить смешным, а что-то — удивительным или возмутительным. В общем, особенности юмора в разных странах, за исключением языковых и культурных различий, мне не кажутся столь значительными. Юмор универсален, и каждый может рассмешить человека другой культуры, если приложит достаточно усилий и понимания.

Фото из личного архива Валентина Сидорова

Что касается русского юмора, конечно, у него есть свои особенности. Это связано с лексикой, таймингом, ритмом и сленгом, с определенными комбинациями слов. Каждый комик выстраивает свои словесные комбинации так, что по шуткам можно понять, кто перед тобой. Все выступают в своем ритме, используют свои особенные слова, и это характеризует не только юмор на русском, но и на английском языке. Когда ты слушаешь комика, сразу чувствуешь его стиль, его ритм, его слова.

Русский юмор многогранен. Язык настолько богат, что юмор может быть разным — от детского, как в мультфильмах и фильмах, до черного, жесткого юмора, где используются совершенно другие темы и слова. Так что, да, русский юмор — это возможность увидеть язык с разных граней.

Бывали ли у вас случаи, когда нужно объяснить шутку? Что для вас сложнее: придумать её или объяснить?

– Я не совсем понимаю, зачем нужно объяснять шутку. Если шутку нужно объяснять, значит, возможно, это не шутка, либо люди её не поняли. Всё зависит от того, какие цели ты преследуешь. Если ты принципиально хочешь оставить шутку, но люди на неё не реагируют, это твоё право. Ты можешь также убрать шутку, даже если она тебе нравится, если люди на неё не откликаются — это уже выбор каждого.

Что касается сложности, я никогда не задумывался над этим. Придумывать материал — это увлекательное путешествие. Объяснять материал? Я этим никогда не занимался, поэтому, наверное, для меня это было бы сложнее. Но если бы шутка мне очень нравилась, а человек, которому я её рассказал, не понял, и мне бы этот человек тоже нравился, я всё-таки постарался бы ему объяснить.

Расскажите, от чьего юмора вы получаете наибольшее удовольствие? Кто вас вдохновляет?

– Меня вдохновляют ребята, которые трудятся в этом направлении и с которыми я выступаю на одной сцене. Комиков, которых я ценю, много, и я не смогу их всех перечислить, даже если постараюсь. Я смотрю на многих и прислушиваюсь. Очень нравится мне и наше советское наследие. У нас было много замечательных эстрадных артистов, юмористов, особенно в девяностые и двухтысячные годы. Многие из них выступали в «Аншлаге» и «Кривом зеркале». В подростковом возрасте, кстати, некоторые считали эти шоу неудачными, а мне, наоборот, они очень нравились, и я всегда их смотрел с удовольствием. Поэтому всех этих юмористов можно отнести к тем, кто меня вдохновляет. От Карцева до Арлазорова — все они оказали на меня влияние.

Фото из личного архива Валентина Сидорова

Что вас смешит, но вы никогда не сможете это использовать на сцене?

– Ну, сами понимаете, бывают такие вещи, которые знаете только вы и ваши два друга. Вы постоянно друг друга подкалываете, перемалываете какие-то истории из жизни, которые смешны только вам. Но эти моменты будут понятны только вам втроем, вчетвером, впятером, и больше никто их не поймет. Можно, конечно, попытаться адаптировать эти истории под сцену, под стендап, но это уже будет не то. Это будет уже стендап. То, что меня иногда смешит, я никогда не смогу оформить в стендап, потому что это бывают просто реакции, звуки, люди в каких-то одеждах с особенными прическами. Даже если я захочу перевести это в стендап, мне не удастся передать тот же эффект, как я это вижу в моменте.

А какие комедийные фильмы входят в ваш личный топ? 

– В моем топе все фильмы Леонида Гайдая — это классика. Всё, что касается советского кинематографа, особенно комедий – мне кажется, это тот материал, на котором стоит учиться, создавать что-то новое с учётом изменившегося мира, а не переснимать старые хиты. Конечно, пересъемки тоже находят свою аудиторию, но лично я считаю это не совсем своей историей. Из советского кинематографа, например, «Любовь и голуби», «Джентльмены удачи» — это фильмы, которые я стабильно пересматриваю, и они сильно на меня повлияли.

Что касается западных фильмов, то Адам Сэндлер, Кевин Харт и Эдди Мерфи тоже оказали большое влияние. Эти ребята, конечно, тоже в моем личном топе. В общем, если хотите лучше понять меня и мой юмор, посмотрите «Любовь и голуби», «Джентльмены удачи» и любой фильм с Эдди Мерфи.

Всегда было интересно узнать, влияют ли частые гастроли на желание путешествовать больше или, наоборот, меньше?

– Частые гастроли на желание путешествовать никак не влияют, потому что желание путешествовать всегда со мной. Я гастроли и путешествия немного разделяю. Для меня гастроли — это работа, а путешествовать я люблю и всем советую, если есть такая возможность, обязательно этим заниматься. После гастролей я всегда, если запланировал поездку, еду в неё.

Есть ли места, где вы обязательно хотели бы побывать или даже выступить?

– Я бы хотел сделать концерт в Китае, в Африке, в Арабских Эмиратах. Вообще, по Ближнему Востоку я бы поездил, несмотря на ситуацию, потому что в арабском мире появляется много классных комиков, которые выступают на арабском языке, на английском. Мне это интересно, и я бы с удовольствием посмотрел их выступления вживую.

Как вы относитесь к нейросетям? Какие у вас прогнозы по дальнейшему сосуществованию человека и ИИ?

– Я отношусь к нейросетям абсолютно положительно — это изменения, от которых не стоит отворачиваться. Если вовремя не зайдешь в эту область, потом будет сложнее войти в неё. Сейчас важно научиться работать с ними. Я сам ещё не использовал нейросети в работе, но сейчас работаю над курсом по нейросетям, чтобы понять, как они могут помочь улучшить, например, качество монтажа моих видеороликов и вставок. Хочется делать контент круче, ярче, с интересными фактами и анимацией. Ребята, с которыми я работаю, уже активно используют нейросети в монтаже, и они становятся в этом деле более опытными.

Что касается прогнозов о будущем человека, я не специалист в этом, но вижу, что будущее за искусственным интеллектом. Очень важно учиться взаимодействовать с этой технологией, чтобы не оказаться тем самым дедушкой, которому будут объяснять, как вызывать такси.

Наконец, как издание о Петербурге, не можем не спросить вас о любимых местах в городе. Куда отправляетесь в первую очередь, когда есть свободное время? 

– Моё отношение к Санкт-Петербургу — самое тёплое и приятное. Я жил там семь лет, учился четыре, и город оставил в моей жизни много ярких моментов. Люди, атмосфера, даже погода, которую многие не любят, мне всегда нравились. Несмотря на сильные морозы, я находил в этом что-то положительное и гулял, даже когда было минус тридцать. Приезжаю в Питер с удовольствием, остаюсь на время, а потом скучаю и снова возвращаюсь.

Любимое место — мой маршрут по Невскому проспекту. Каждый день, прожив там семь лет, я выходил на площадь Восстания, шел до Дворцовой площади, прогуливался по Миллионной улице, мимо Марсового поля и Летнего сада, возвращаясь через Чернышевскую к площади Восстания. Это был мой неизменный путь, и никогда не надоедал. Даже сейчас, приезжая в Питер, стараюсь пройти по нему. Центр города, Исаакиевский собор, храмы — это для меня настоящая отдушина. Я люблю этот город, и возможно, когда-нибудь куплю там квартиру, буду наслаждаться всеми его уголками,пить безалкогольный глинтвейн и прогуливаться мимо Русского музея и Спаса на Крови.